еще в присутствии Бруно ему не удавалось так свободно, как сейчас, мысленно перенестись в мастерскую, где они просиживали каждый над своей работой. Энн часто говорила ему что-то, словно рисовать модели ей было очень легко и не требовало сосредоточенности, либо показывала ему свои рисунки и выслушивала его замечания. Когда она быстро окунала кисточку в стакан с водой, плеск звучал, как смех.
— Я видел репродукции ее моделей в «Харперс Базар» пару месяцев назад среди разных других, и они показались мне великолепными. Она способная, правда?
— Даже очень.
— Я...— Бруно запнулся,— искренне рад, что ты счастлив.
Конечно, он счастлив. Гай немного расслабил напряженные мышцы рук, а его дыхание стало чуть спокойнее. И все же ему было трудно в эту минуту поверить, что Энн принадлежит ему, эта богиня, которая сошла с небес, чтобы вырвать его из хаоса битвы И спасти от смерти, как мифологические божества, спасающие избранных героев. Всегда, когда он читал в детство эти истории, его поражала такая развязка она казалась ему искусственно прищепленной, немного нечестной. Бессонными ночами, когда набросив на пижаму пальто, он бродил во холмам посреди красивого равнодушного летнего пейзажа, он никогда не позволял себе думать об Энн.
— Бог из машины,— прошептал он.
— Что ты сказал?
Почему он сидит здесь с Бруно, ест с ним за одним столом? Ему хотелось скорее ругать его и плаката.. Однако проклятия расплывались в жалости, которая его сейчас охватила. Бруно не умеет любить, ему не хватает любви. Он слишком помешан и ослеплен, чтобы кого-ни-
будь по-настоящему полюбить или пробудить чувство. Внезапно это показалось ему трагичным.
— Ты никогда не был влюблен? — спросил Гай и заметил какое-то новое беспокойство в глазах Бруно.
Бруно кивнул официанту, чтобы тот опять принес напитки.
— Нет, наверное, я никогда не был влюблен по-настоящему.— Он облизал губы. По существу, он никогда не любил ни одну женщину и даже не очень любил с ними спать. Беря их в объятия, он не мог освободиться от навязчивой мысли, что в этих жестах есть что-то нелепое и у него было впечатление, что он смотрит на них со стороны, как бесстрастный свидетель. Когда-то он не удержался от громкого хихиканья в наименее подходящий момент, и последствия были катастрофическими. Изо всех преимуществ, которыми обладал Гай, одно огорчало его больше всего: Гай был способен забыться в любви к женщине, измена Мириам едва его не убила.
Под его внимательным взглядом Бруно опустил глаза, словно ждал, что сейчас Гай скажет ему, что нужно сделать, чтобы влюбиться по-настоящему.
— Знаешь, Бруно, что есть наибольшая мудрость на свете?
— Я знаю множество различных мудростей! — язвительно ответил он.— Не знаю, какую ты имеешь в виду.
— У каждой вещи есть рядом своя противоположность.
— Противоположности взаимно притягиваются?
— Это слишком упрощенная формула. Я имею в виду нечто другое. Например, ты подарил мне эти галстуки. Но точно так же ты бы мог заманить меня в ловушку, отдать в руки полиции.
— О Боже, Гай! Ведь ты мой друг! — ответил Бруно, внезапно взволнованный.— Я тебя люблю, ты ведь знаешь.
Люблю тебя, не ненавижу, подумал Гай. Бруно не мог бы так сказать, поскольку в глубине души ненавидит его. Точно так же, как он не может сказать Бруно: люблю тебя; скорее он скажет: ненавижу тебя — потому что в глубине души его любит. Гай стиснул зубы и пальцами потер лоб. Он предвидел, что положительные и отрицательные склонности всегда будут в нем уравновешиваться, парализуя любое действие, прежде чем он его начнет. Так, как сейчас — он сидел, словно прикованный к стулу за этим столиком. Внезапно Хейнс вскочил
на ноги. Спиртное из только что наполненного бокала выплеснулось на скатерть. Бруно вытаращил на него изумленные и испуганные глаза.
— Гай! Что случилось? — Он кинулся за ним.— Подожди, Гай! Надеюсь, ты не веришь, что я был бы способен подложить тебе такую свинью! Никогда в жизни! Ни за какие сокровища на свете!
— Не прикасайся ко мне!
— Гай! — Бруно почти плакал. Почему все люди так его обижают? Почему? Они были уже на улице, а он по-прежнему кричал: — Никогда! Даже за миллион долларов! Верь мне, Гай!
Гай оттолкнул его, прыгнул в такси и захлопнул за собой дверцу. Бруно никогда его не выдаст, это точно, но если все так неоднозначно, как ему кажется, можно