например, таких людей, как убийцы Мириам и моего отца! — Он напустил на себя очень серьезный вид.— Эти двое должны быть необычайно умными, как вы думаете?
— Значит, у них есть совесть и поэтому они не заслуживают, по вашему мнению, того, чтобы их поймали?
— Этого я не говорил. Конечно, их не должны разоблачить. Но это не означает, что они вообще не покаются. Они страдают по-своему! — Он снова прыснул со смеху, поскольку был настолько пьян, что сам уже не понимал, к чему клонит.— Они не были просто сумасшедшими, хотя ведущие расследование по делу Мириам пришли к выводу, что ее убил какой-то помешанный. Вот доказательство того, как плохо наши следственные органы разбираются в криминологии. Такое преступление должно быть спланировано и притом хорошо.— Он вдруг вспомнил, что вовсе не запланировал то убийство — в отличие от убийства отца, которое заранее продумал во всех подробностях и которое было лучшей иллюстрацией его выводов.— Что с вами?
Энн сжимала лоб ледяными ладонями. Бруно приготовил ей напиток, стоя у бара, который Гай встроил в боковую стенку камина. Он решил оборудовать такой бар в своем новом доме.
- Каким образом тогда в марте Гай поранил себе лицо?
— Поранил лицо? — удивленно повторил Бруно, поворачиваясь к Энн. Гай ому говорил, что Энн ничего не знает об этих порезах и царапинах.
— Лицо у него было исцарапано, даже хуже, изранено. И шишка на голове.
— Не знаю...
— Он с вами подрался, да?
Бруно вытаращил на мое глаза, В которых появились сейчас какие-то красноватые искорки. Энн не могла за ставить себя улыбнуться. Она была уже уверена. У нее было впечатление, что Чарльз вот-вот на нее набросится, но она не отводила взгляда от его лица. Если она скажет Джерарду об этой драке, подумала она, это будет достаточным доказательством того, что Чарльз знал о готовящемся убийстве, жертвой которого должен был пасть его отец. Однако на губах Бруно снова появилась несмелая улыбка.
— Нет! — со смехом сказал он.— А как Гай вам объяснил эти царапины? Во всяком случае я с ним не виделся в марте. Меня тогда не было в городе.— У него снова свело желудок, ему стало нехорошо — наверняка из-за какого-то недомогания, а не из-за вопросов Энн. Что будет, если его снова скрутит такой приступ, как в тот день? Или завтра утром? Нельзя допустить, чтобы Энн увидела его в таком состоянии.— Я лучше уже уйду,— прошептал он.
— Что случилось? Вы себя плохо чувствуете? Вы немного побледнели.
Она ему не сочувствовала. Он не слышал в ее голосе доброжелательного тона. Ни одна женщина никогда не была к нему добра, кроме матери.
— Спасибо, Энн, за... за весь этот день...
Она помогла ему надеть пальто, и он вышел. Скрипя зубами, двинулся к стоящему у тротуара автомобилю, что показалось ему очень далеким путем.
Дом утопал в темноте, когда через несколько часов вернулся Гай. Он оглядел - большую комнату: окурки, погашенные в очаге камина; сдвинутые трубки на маленьком столике, углубление в диванной подушке. Особый беспорядок, который не могли создать Энн, Тедди, Крис или Элен Хейберн. Разве Гай не знал, кто?
Он побежал в гостиную. Бруно там не было, но смятая газета и несколько мелких монет на ночном столике свидетельствовали о том, кто провел здесь ночь. За окном рассвет прояснял небо так же, как тогда, в ту пятницу. Гай отвернулся от окна, и его приглушенный вздох прозвучал, как всхлип. Зачем Энн сделала это? Именно сейчас, когда он был не в состоянии вынести происходящее, когда половина его души находилась в Канаде, в то время как другая оказалась в когтях Бруно, сжимающихся еще более хищно, оттого что полиция больше уже не наступала ему на пятки. Полиция по крайней мере вынуждала Бруно держаться подальше. Однако на сей раз чаша переполнилась. Дальше это терпеть невозможно.
Он вошел в спальню и разбудил Энн поцелуем, сначала робким, сдержанным, пока она не обняла его за шею. Он спрятал лицо в мягком одеяле у нее на груди. Ему казалось, что вокруг дрожит земля и ревет буря, что Энн единственный оазис тишины и покоя, а ритм ее дыхания — единственный след нормального пульса, бьющего в здоровом мире. Он разделся, не открывая глаз.
— Я по тебе тосковала! — Такими были первые слова Энн.
Он стоял в ногах кровати, судорожно сжав кулаки в карманах халата. Напряжение еще не понизилось, вся буря сосредоточилась теперь в его