карандашом каракулями. При виде размашистой подписи он невольно улыбнулся: Чарльз Э. Бруно.
«Уважаемый сэр, помните ли вы знакомого в поезде? Вы оставили в моем купе книгу, а поскольку на первой странице я обнаружил адрес в Меткалфе, надеюсь, в настоящее время действительный, то высылаю вам потерю. Я даже кое-что прочел. Не предполагал, что в тексте Платона столько диалогов!
Я с большим удовольствием вспоминаю ужин в вашем обществе и надеюсь, что вы позволите мне считать себя вашим другом. Я был бы рад, если бы вы не отказались
заглянуть в Санта-Фе. На тот случай, если вы надумаете, сообщаю адрес: Отель «Ла Фонда», Санта-Фе, Нью-Мексико. Я пробуду здесь как минимум две недели.
Я все время размышляю над идеей о двойном убийстве. Это наверняка удалось бы сделать. Не могу выразить, как крепко я верю в гениальность и надежность моего плана. Впрочем, мне известно, что вас он не интересует.
Как прошла встреча с женой? Надеюсь, интересно? Очень вас прошу, напишите мне поскорее. У меня за эти несколько дней не произошло ничего интересного, разве что в Эль-Пасо у меня украли бумажник, попросту сперли из-под носа в каком-то баре. Должен признаться, что Эль-Пасо мне вовсе не понравился. Прошу прощения и жду ответа. Остаюсь искренне преданным вам
Чарльз Э. Бруно. Р.S. Мне очень жаль, что я тогда проспал и не смог с вами попрощаться».Он сам не знал, почему это письмо доставило ему удовольствие. Его развлекала фантазия Бруно.
— О, каша! — весело воскликнул он при виде завтрака, принесенного матерью.— На Севере никогда не подают кашу к яичнице-глазунье.
Он накинул любимый старый халат, впрочем, слишком толстый для такого теплого дня, и, сидя в кровати с подносом — поданным на шатком одноногом столике,— просмотрел местную газету.
После завтрака принял душ и тщательно оделся, словно ему предстояли какие-то важные дела, хотя в действительности никаких важных дел не было. Картрайтов он навестил уже вчера. Гай охотно поболтал бы с Питером Риггсом, школьным товарищем, но Питер работал теперь в Нью-Орлеане. Интересно, чем в настоящий момент занимается Мириам? Возможно, сидит на веранде со стороны сада и делает маникюр или играет в шашки с маленькой дочкой соседей, которая ее обожает и мечтает стать похожей на нее. Мириам никогда не нервничает, если какие-то планы расстраиваются.
Он закурил сигарету. С первого этажа доносилось тихое, прерываемое равномерными паузами металлическое позвякивание: это мать или кухарка чистила серебро, кладя прибор за прибором в кучу.
Почему он уже сегодня утром не уехал в Мексику? Он знал, что праздные двадцать четыре часа здесь проведет в подавленном состоянии. Вечером снова явится дядя и, возможно, несколько лиц, дружащих с матерью. Все хотят его увидеть. Со времени его последнего визита
в родной город «Меткалф Стар» посвятила ему целую колонку, перечисляя добытые им стипендии, Prix de Rome — награду, которой он не мог воспользоваться, чтобы поехать в Рим, поскольку в этом ему помешала война; здания, которые он спроектировал: универмаг в Питтсбурге, больничный корпус в Чикаго. В статье его успехи были описаны так красноречиво, что Гай Хейнс почувствовал себя важной персоной и приободрился, когда однажды в Нью-Йорке, одинокий, читал присланную матерью вырезку.
Внезапно у него появилось желание написать Бруно, но когда он уселся с авторучкой в руке и листком почтовой бумаги, оказалось, что ему нечего сказать этому молодому человеку. Он представлял себе, как тот, в костюме цвета ржавчины, с висящей на плече камерой, тяжело взбирается на какой-то песчаный холм в Санта-Фе, показывая в злобной ухмылке скверные зубы, и время от времени неловким движением подносит к глазам фотоаппарат, чтобы сделать какой-нибудь снимок. Или с тысячью легко доставшихся долларов в кармане сидит в баре и ждет мать. Что он мог ему написать? Гай завинтил колпачок авторучки и положил ее на стол.
— Мама! — крикнул он, бегом спускаясь по лестнице.— А может, мы вместе сходим в кино?
Однако мать сказала, что уже дважды на этой неделе была в кино.
— Да и потом,— наперекор ему добавила она,— ты ведь не любишь кинофильмы.
— Но сегодня мне действительно очень хочется пойти в кино,— с улыбкой сказал он, и матери пришлось уступить.

Глава VIII
Поздно вечером, около одиннадцати, зазвонил телефон. Мать подняла трубку и позвала