она.
Теперь это его разозлило. Ему хотелось покончить наконец с этим делом.
— Потому что я испытываю к ней отвращение,— спокойно ответил он.
— Такие чувства человек не должен позволять себе проявлять ни к кому.
Он раздраженно махнул рукой.
— Я чувствую к ней отвращение потому, что вынужден был рассказать тебе эту историю, отравляя нам обоим чудесную прогулку.
— Не говори так, Гай!
— Она воплощение всего, к чему человек должен питать отвращение,— сказал он, глядя прямо перед со-бой.— Иногда мне кажется, что я ненавижу весь мир. Ни капли порядочности, ни тени щепетильности. Именно из-за таких людей бытует мнение, что Америка никогда не дорастет до общего уровня и что здесь ценится нечестность. Именно такие женщины, как Мириам, ходят на глупые фильмы и даже в них играют, читают сентиментальные журналы, живут в роскошных виллах и следят, чтобы их мужья с каждым годом зарабатывали все больше и больше, постоянно покупают что-то в рассрочку и разбивают брак соседей...
— Перестань, Гай! Ты говоришь, как ребенок.— Энн отодвинулась от него.
— Кроме того, мне становится нехорошо при мысли, что я когда-то любил такую женщину,— закончил Гай,— вот и все.
Они остановились и посмотрели друг на друга. Он не мог сдержаться, он должен был сейчас, на этом месте, сказать что-нибудь самое отвратительное, на что был способен. Спровоцировать Энн, чтобы она возмутилась и ушла, оставив его одного посреди аллеи. Уже несколько раз случалось, что она его так оставляла, когда он вел себя глупо.
Наконец она заговорила холодным безразличным тоном, который так его пугал. В такие минуты ему всегда казалось, что Энн окончательно его бросит.
— Иногда мне кажется, что ты по-прежнему ее любишь.
Он обезоружил ее улыбкой.
— Извини,— сказал он.
— Ах, Гай! — Умоляющим жестом она протянула руку, которую он схватил и сжал.— Когда ты наконец станешь взрослым!
— Я где-то читал, что люди эмоционально никогда не созревают.
— Читай, что тебе нравится, но это неправда. Люди созревают. Я тебе докажу, даже если это мне будет стоить слишком дорого.
Внезапно он почувствовал себя в безопасности.
— Так о чем же мне теперь думать, как не о твоей заботе? — коварно спросил он, понизив голос.
— О том, что никогда ты не был так близок к избавлению от нее, как сейчас. О чем же еще?
Гай поднял взгляд. На торце одного из зданий большая розовая неоновая надпись гласила: «Том XX». Его это заинтересовало. Он хотел узнать, что означает эта надпись, спросить Энн. Хотелось также спросить у нее, почему все кажется ему проще и легче, когда она с ним, однако гордость ему не позволяла, и к тому же это был бы риторический вопрос. Энн не могла бы на него ничего ответить, по крайней мере не словами, поскольку сама была ответом. Он понял, чем она есть и будет для него, в тот момент, когда впервые увидел ее в мрачном подвале Института изящных искусств в Нью-Йорке. Он там оказался в один дождливый день и обратился к единственному живому существу, которое там встретил,— к девушке в темно-красном непромокаемом плаще с капюшоном. Она ответила: «Вход в зал 9А из коридора на первом этаже, вы зря спустились в это подземелье». Под влиянием ее живой веселой улыбки его злость тут же прошла. Он снова учился рядом с ней улыбаться, хотя немного побаивался Энн и с иронией смотрел на ее новехонький темно-зеленый кабриолет. «Автомобиль весьма полезен, если живешь на Лонг-Айленде»,— говорила Энн. В тот период он все немножечко презирал, а если ходил на какие-то курсы или лекции, то исключительно для того, чтобы утвердиться в убеждении, что преподаватели знают не больше, чем он, или проверить, как легко он может выучить любой предмет и как мало его это интересует. «Не питай иллюзий, мой дорогой, никто не попадет туда без поддержки,— говорила она,— но даже с поддержкой не удержишься, если не сниска-ешь признания!» В конце концов он понял, что Энн права, и благодаря ее отцу, который знал кое-кого из администрации, попал на годичные курсы в очень эксклюзивную академию архитектуры в Бруклине.
— Я знала, что в тебе это есть! — неожиданно сказала Энн после длинной паузы.— Предрасположенность к тому, чтобы быть счастливым.
Гай быстро кивнул головой, хотя Энн не смотрела в его сторону. Ему стало чуточку стыдно. Это у Энн есть такая предрасположенность. В данную минуту она тоже очень счастлива;