шкафа.
— Наверное, рядом, в прихожей,— сказал Гай дрожащим голосом. Он поднял трубку и приблизил ее к уху. Почувствовал чье-то присутствие на противоположном конце линии.
— Алло? — сказал он.
— Алло, мистер Хейнс,— ответил звучный, вежливый, мягкий голос.
В первом, порыве он хотел разбить аппарат, но тут же понял бесполезность этого поступка и без единого слова капитулировал. Словно какая-то крепость, какое-то могучее сооружение внезапно рухнуло, сразу бесшумно рассыпаясь в пыль.
— У меня не было времени установить диктофон, но я слышал почти каждое слово. Можно войти?
У Джерарда, очевидно, были свои шпионы в нью-йоркском аэропорту, он летел за ним чартерным рейсом. Конечно, это было возможно.
Это произошло. Сейчас сюда войдет Джерард. Какое легкомыслие с его стороны, что в отеле он назвал настоящую фамилию.
— Пожалуйста,— сказал Гай. Он положил трубку и стоял выпрямившись, глядя на дверь. Никогда еще сердце у него в груди не колотилось так быстро; он думал, что через секунду рухнет мертвым. Убежать! Наброситься на входящего! Это последний шанс. Однако он не двинулся с места. Полубессознательно он слышал, как Оуэна рвет над умывальником в углу номера. Потом раздался стук, и Гай подошел к двери. Он еще успел подумать, как странно заканчивается эта история — неожиданно, в присутствии постороннего человека, который ничего в ней не понимает и которого рвет в углу номера. Все заканчивается так внезапно, до того как он упорядочил мысли и, что хуже, когда часть их хаотически высказал. Он открыл дверь.
— Добрый вечер,— сказад Джерард входя: на голове шляпа, руки, как всегда, свисают вдоль туловища.
— А это кто? — спросил Оуэн.
— Друг мистера Хейнса,— спокойно представился Джерард и, повернув к Хейнсу кругловатое серьезное лицо, подмигнул ему.— Вы, кажется, хотели бы еще сегодня ночью вернуться в Нью-Йорк?
Гай смотрел на это знакомое лицо, на темнеющую на щеке родинку и живой блестящий глаз, подмигнувший ему. Джерард представляет закон. Джерард, однако, на его стороне — настолько, насколько какой-либо человек может быть на его стороне, потому что Джерард знал Бруно. Гай понимал это сейчас, словно понимал сначала, только не отдавал себе з этом отчета. Он с самого начала чувствовал, что ему придется противостоять Дже-рарду. Так должно было произойти. Это был неизбеж-
ный конец, раз и навсегда предопределенный — как вращение земного шара. И никакая философия здесь не поможет.
—Ну так как? — спросил Джерард. Гай хотел что-то сказать, но сказал совсем не то, что собирался.
— Я готов идти с вами.