за нами, чтобы нас охранять.
— Значит, ты признаешь, что это он! Он за нами шпионит, надел смокинг, чтобы иметь возможность войти за нами в любое заведение, куда бы мы ни пошли.
— Нет, это не он,— спокойно сказала она, выжимая лимон над порцией жареной рыбы.— У тебя галлюцинации, Чарли.
Он смотрел на нее вытаращенными глазами, с полуоткрытым ртом.
— Как ты можешь говорить со мной в таком тоне? — спросил он срывающимся голосом.
— Успокойся, любимый, на нас все смотрят.
— Ну и пусть смотрят!
— Послушай, Чарли, прекрати играть комедию! —Он хотел запротестовать, но она не дала ему возможности высказаться.— Да, Чарли, я тебя хорошо знаю, ты нарочно все преувеличиваешь, потому что любишь сенсации. Я не впервые замечаю это.
Бруно онемел. Мать против него! Она сейчас на него смотрит так, как часто смотрела раньше на Капитана.
— Должно быть, ты назло сказал Джерарду какую-то глупость,— продолжила она,— и поэтому он считает, что ты ведешь себя странно. К сожалению, он прав.
— И это повод, чтобы шпионить за мной днем и ночью?
— Любимый, по моему мнению, тот джентльмен под голубой лампой вовсе не Джерард,— решительно заявила она.
Бруно не без труда встал и неуверенным шагом двинулся к столику Джерарда. Он докажет матери, что это Джерард, а Джерарду — что он его не боится. На краю танцевальной площадки два столика преграждали ему путь, но даже с этого места он уже вполне определенно видел, что это Джерард.
Джерард тоже заметил его и приветствовал издали фамильярным жестом. Маленький помощник детектива уставился на Бруно. И вдобавок это все за деньги его матери, за его деньги! Он открыл рот, но не знал, что сказать. Внезапно он изменил намерение и повернулся кругом; понял, чего, собственно, он хочет: позвонить Хейнсу. Отсюда, немедленно. Из этого зала, где сидит Джерард. Он пошел через танцевальную площадку к телефонной кабине, находящейся рядом с баром. Медленно, бессмысленно кружащиеся пары отталкивали его, словно морские волны на берег, мешали продвигаться в выбранном направлении. Поднявшаяся волна снова набежала на него, весело, но неуступчиво колышась, отталкивая его все дальше. Он вспомнил, как когда-то в детстве пережил абсолютно аналогичную ситуацию, когда пытался в заполненной гостями комнате пробиться сквозь танцующие пары к матери.
Он очнулся рано утром в кровати и долго лежал неподвижно, пытаясь восстановить последние запомнившиеся моменты. Он потерял сознание. Но успел ли до этого позвонить Хейнсу? Если да, то дал ли он возможность Джерарду напасть па сто след? Наверняка он с ним не разговаривал, иначе помнил бы, но, может, он позвонил ему домой, и детектив знает, с каким номером его соединили? Бруно встал, чтобы: сходить к матери и спросить, потерял он сознание в телефонной кабине или прежде чем до нее дошел, Однако его снова затрясло и он едва добрался до ванной. Поднося стакан к губам, он выплеснул виски с водой себе в лицо. Прислонился к двери. Теперь тремор мучил его уже почти постоянно, начинаясь все раньше и раньше утром и продолжаясь все дольше вечером. Он просыпался с каждым днем раньше, и ему приходилось пить все больше, чтобы уснуть. А между пробуждением и засыпанием он все время ждал Джерарда.

Глава XXVIII
Садясь за письменный стол, на который он аккуратной стопкой положил книги и записи, необходимые для работы над проектом больницы, Гай испытал чувство безопасности и удовлетворения, но столь мимолетное и слабое, словно это было только воспоминание пережитого когда-то состояния.
За последний месяц он тщательно вымыл и покрасил книжные полки, отдал в чистку ковер и занавески, навел порядок в кухне, так, что все — и фарфор, и алюминий — блестело. Ты смываешь с себя вину, думал он, выливая в раковину ведра грязной воды. Он спал по ночам не больше двух-трех часов, да и то лишь после изнурительных физических усилий, и поэтому пришел к выводу, что лучше использует время, убирая квартиру, чем бессмысленно бродя по улицам.
Он заметил лежащую на кровати еще не читанную газету, встал и перелистал ее страница за страницей. Однако спустя шесть недель пресса уже не помещала информацию об убийстве. Гай тщательно уничтожил все вещественные доказательства: разрезал на узкие полоски фиолетовые перчатки и спустил остатки с водой в туалете; пальто и брюки, разорванные на куски, он постепенно выбрасывал