оружие. Каким же разумным и невинным казался сейчас этот маленький красивый предмет. Как он сам. Он выпустил из рук пистолет, который, повернувшись рукояткой вниз, идеально уравновешенный, как всегда послушный, исчез под водой.
— Что это было?
Гай повернулся и увидел, что Энн стоит на палубе, недалеко от каюты. Их разделяло десять или двенадцать футов. Он не находил ничего, абсолютно ничего, что мог бы ей сказать.

Глава XXXVIII
Бруно колебался, стоит ли пить эту порцию. У него было впечатление, что стены ванной рассыпаются на мелкие кусочки, или что вообще не было стен, или словно его самого здесь не было.
— Мама! — Ему стало стыдно от собственного панического плаксивого крика, и Бруно быстро выпил виски.
Он вошел на цыпочках в спальню матери и разбудил ее, нажав на кнопку звонка у кровати, который сигнализировал Герберту в кухне, что он должен принести завтрак.
— Добрый день, Чарли! — Она зевнула и тут же улыбнулась. Похлопала сына по плечу, вылезла из-под одеяла и пошла в ванную.
Бруно спокойно сидел на краю кровати, пока она не вернулась.
— Сегодня днем мы должны уладить дело с человеком из бюро путешествий... Как его там? Сондерс. Я бы хотела, чтобы ты поехал со мной.
Бруно кивнул головой. Мать говорила о планируемой поездке в Европу, а может, и более длительном путешествии вокруг света. В то утро его не интересовало это путешествие. Он бы охотно поехал, но в обществе Хейн-са. Он встал, размышляя, не выпить ли еще.
— Как ты себя чувствуешь?
Мать всегда задавала ему этот вопрос в самый неподходящий момент.
— Хорошо,— ответил он, снова садясь на кровать. Раздался стук в дверь, и вошел Герберт.
— Добрый день, мэм. Добрый день, сэр.— Герберт произнес обязательные фразы, не глядя на них.
Бруно, подперев подбородок кулаками и нахмурив брови, смотрел из-под опущенных век на вычищенные до блеска туфли Герберта. Его нахальство стало в последнее время невыносимым. Джерард вскружил ему голову, убеждая, что он самое важное для следствия лицо. Все хвалили Герберта за смелость, за то, что он погнался за убийцей. Отец отписал ему в завещании двадцать тысяч долларов Герберт мог бы устроить себе длительный отдых.
— Вы уже определили, мэм, сегодня будет шесть или семь человек за ужином?
Бруно смотрел на красноватый остроконечный подбородок слуги, думая, что именно в это место Гай ударил кулаком так, что свалил Герберта на землю.
— О Боже, я еще не звонила, но думаю, что семь.
— Слушаюсь, мзм.
Ратледж Овербек-младший, подумал Бруно. Мать, конечно, его пригласит, она только делает вид, что колеблется, поскольку удобнее рассадить за столом четное количество гостей. Ратледж Овербек был в нее безумно влюблен или, во всяком случае, играл роль влюбленного. Бруно хотелось пожаловаться матери, что Герберт шесть недель не посылает его одежду в глажку, но в конце концов предпочел молчать, потому что его тошнило.
— Знаешь, я мечтаю посетить Австралию,— сказала Элси, жуя тост. Перед ней лежала развернутая карта, прислоненная к кофейнику.
Бруно почувствовал странное покалывание в ягодицах и встал.
— Мама, мне нехорошо.
Она озабоченно посмотрела на него, но это выражение ее лица испугало его еще больше, поскольку он понял, что мать ничем не может ему помочь.
— Что с тобой, любимый? Чего тебе нужно?
Он выбежал из комнаты, боясь, что у него начнется рвота. В ванной у него потемнело в глазах. На ощупь, шатаясь, он добрел до кровати и бросил на нее еще не начатую бутылку виски,
— Чарли, что с тобой происходит, что с тобой?
— Я должен лечь.
Он опустился на кровать, однако это не принесло ему облегчения. Оттолкнул мать, чтобы подняться, но когда сел, ему снова захотелось лечь. Он попытался встать.
— Мама, наверное, я умираю...
— Ляг, сынок. Может, дать тебе немного горячего чаю?
Бруно стащил с себя куртку, а потом пижаму. Он задыхался, шумно хватая воздух. У него действительно было ощущение, что он умирает.
Мать прибежала с влажным полотенцем.
— Что у тебя болит? Может, это желудок?
— Все.— Он сбросил с ног шлепанцы. Добрел до окна, чтобы его открыть, но оказалось, что оно уже открыто. Он повернулся, обливаясь потом.
— Мама, я, кажется, умираю. Скажи, я умираю?
— Я принесу что-нибудь выпить.
— Вызови врача! — крикнул он.— И выпить тоже принеси.— Он неловко развязал тесемку на поясе и