и в кинохронике об этом упомянут. Правда,вспомнил он, проект еще не одобрен официально, но это вопрос всего лишь нескольких дней. Майерс, архитектор, с которым он делил мастерскую в Нью-Йорке, был в этом уверен. Энн тоже. Мистер Брилхарт тоже в этом не сомневался. Самый крупный заказ за всю его карьеру.
— Может, благодаря этому строительству я стану чуточку известным. Такие вещи обычно рекламируют в прессе.
Бруно начал многословно рассказывать ему о своем пребывании в колледже. Он хотел стать профессиональным фотографом-художником, но отец, конечно, в определенный момент помешал ему каким-то своим маневром. Гай не слушал. Он машинально попивал виски и думал о заказах, которые получит после окончания строительства в Палм-Бич. Возможно, вскоре какая-нибудь фирма закажет у него проект административного здания в Нью-Йорке. У него имелся проект такого здания, и он не мог дождаться, когда его осуществит. Гай Дэниел Хейнс. Имя. Избавиться от раздражающего навязчивого сознания того, что у него меньше денег, чем у Энн...
— Верно, Гай?
— Что?
Бруно глубоко вздохнул.
— Если бы ваша жена создавала трудности с разводом. Например, если бы вы были на ножах и она начала плести интриги, чтобы вы потеряли этот контракт в Палм-Бич, у вас был бы мотив, достаточный для убийства.
— Убить Мириам?
— Ну да.
— Нет! — ответил Гай, но его охватило внезапное беспокойство. Он испугался, что Мириам узнала от его матери о строительстве «Пальмиры» и могла бы затеять какую-нибудь интригу, просто по злобе, чтобы ему досадить.
— А когда она вас обманывала, у вас не было желания ее убить?
— Нет. Вы не хотите покончить с этой темой?
Какое-то мгновение он видел две стороны своей жизни — брак и профессиональную карьеру — параллельные как никогда. Он напрягал затуманенный мозг, пытаясь понять, почему в одной из этих областей оказался беспомощным глупцом, в то время как в другой выделялся талантом. Он бросил взгляд на Бруно, который по-прежнему внимательно смотрел на него. Чувствуя, что уже
немного опьянел, он поставил бокал на столик и слегка его отодвинул.
— Обязательно были такие минуты, когда вы об этом думали,— тихо, с пьяным упрямством сказал Бруно.
— Нет! — Гаю хотелось выйти на свежий воздух и размять ноги, но поезд все время мчался вперед и казалось, что он никогда не остановится. Что будет, если из-за Мириам он потеряет этот заказ? Он ведь должен провести в Палм-Бич несколько месяцев, живя на должном уровне и поддерживая дружеские отношения с разными директорами... Бруно разбирается в таких вещах... Гай провел ладонью по влажному от пота лбу. Хуже всего то, что он не догадается, какие планы вынашивает Мириам, покуда с ней не поговорит. Он устал, а в таком состоянии мысли о Мириам осаждали его, как вражеская армия. Это часто случалось за два прошедших года, пока наконец он не освободился от ее любви. И сейчас снова. Ему опротивел Бруно и эта его усмешка.
— Может, рассказать вам об одном из многих способов, какие я придумал, чтобы убить отца?
— Нет! — ответил Гай и накрыл ладонью бокал, который Бруно собирался снова наполнить.
— Что вы предпочитаете: поражение током из испорченной розетки в ванной или отравление окисью углерода в гараже?
— Ну так сделайте, только не говорите об этом.
— Сделаю, сделаю, можете быть спокойны. Знаете, что я когда-нибудь сделаю? Когда жизнь мне опротивеет, я совершу самоубийство, но так все подстрою, чтобы оно походило на убийство, а все улики будут указывать на моего злейшего врага.
Гай смотрел на него с отвращением. Ему казалось, что фигура Бруно размазывается, словно расплывается. Остался только голос и дух, злой дух. Бруно воплощает собой все, что я презираю, подумал он. Он является или будет тем, чем я бы ни за что не хотел быть.
— Если хотите, я спланирую вам идеальное убийство жены. Может, вам это пригодится.— Бруно извивался от волнения под суровым взглядом Хейнса.
Гай встал.
— Мне нужно немного пройтись. Бруно внезапно хлопнул в ладоши.
— У меня идея! Окажем друг другу услугу: я убью вашу жену, а вы моего отца. Мы встретились в этом поезде случайно, никто не будет знать, что мы знакомы. Железное алиби! Соображаете?
Стена у Гая перед глазами ритмично пульсировала, словно в любую минуту могла развалиться. Убить! При одном звуке этого слова его охватили отвращение и страх.