полудня спали. Чтобы оправдать перед самим собой радостное настроение, охватившее его, несмотря на перспективу провести месяц на яхте в обществе этой старой ехидины Элис, Бруно убедил себя, что прошедшие недели жил в ужасном напряжении, в страхе, как бы полиция не напала на его след, и что ему был необходим период безделья и свободы, чтобы тщательно обдумать, как ликвидировать отца. Он также утешал себя тем, что чем больше пройдет времени, тем больше вероятность, что Гай изменит отношение к нему.
Лежа на палубе, он обдумывал способы убийства отца и тщательно разрабатывал несколько основных планов. Прежние идеи, которые пришли ему в голову еще дома, до путешествия, можно использовать в качестве запасных вариантов. Бруно очень гордился своими планами. Один из них предусматривал выстрел из пистолета в спальне, другой — удар ножом и два способа бегства на выбор; третий не уточнял, будет ли это огнестрельное орулше, нож, или удушение, но в любом случае это должно было произойти в гараже, куда отец каждый вечер в половине седьмого ставил автомобиль. У этого последнего плана был тот недостаток, что гараж был ярко освещен, однако обладал большим преимуществом ввиду своей простоты. Бруно почти слышал «клац-клац» исправного механизма, когда думал о своих проектах. Он также делал тщательные рисунки, но закончив каждый из них, рвал листок и выбрасывал, понимая, что подвер-
гается опасности.. Он неутомимо рисовал и рвал свои творения. Когда «Сказочный принц», обогнув мыс Майси, приближался к Порт-о-Пренсу, море от Бар-Харбор до самых дальних южных островов было усеяно обрывками его замыслов.
— Порт принца для моего принца! — воскликнула Элис, находящая утешение в разговорах с его матерью.
Прикрытый от их взглядов, согнувшись в тени, Бруно быстро смял в кулаке листок, на котором рисовал, и поднял голову. Слева на горизонте виднелся еще неясный серый силуэт Гаити. Странная ведь, но этот остров теперь, когда он его увидел, казался еще дальше и экзотичнее, чем раньше, когда он о нем знал только понаслышке, по карте. Чарльз уплывал все дальше и дальше от Хейн-са. Он встал и подошел к левому борту. Они собирались провести на Гаити несколько дней, а потом отправиться дальше на юг. Бруно стоял неподвижно, горечь разочарования жгла его внутри так же, как снаружи — тропическое солнце, которое поджаривало его белые икры. Внезапно он разорвал на клочки рисунок, открыл ладони, и коварный ветер понес обрывки бумаги прочь.
Кроме планов, было, конечно, важно найти исполнителя. Он сделал бы все, что нужно, сам, но знал, что частный детектив отца, Джерард, наверняка бы его разоблачил и не помог бы даже самый хитроумный план. Кроме того, ему хотелось еще раз испытать гениальную идею преступления без мотивов. Возможно, Мэтт Левин или Карлос... но все знают, что они его знакомые. Любые переговоры опасны, если заранее нет уверенности, что партнер примет предложение. Он уже не раз разговаривал с Мэттом, однако никак не мог решиться на такой риск.
В Порт-о-Пренсе с Бруно произошло приключение, которое он запомнил надолго. На второй день, возвращаясь из города на яхту, он упал с трапа в воду.
Одурев от душной жары, он выпил много рома, от которого ему стало еще хуже и жарче. Мать послала его из отеля «Ла Цитадель» на яхту за своими вечерними
туфлями. Бруно по дороге, уже вблизи порта, зашел в бар выпить стаканчик виски. В баре он столкнулся с пуэрториканцем из экипажа «Сказочного принца». С первого дня ОН невзлюбил этого человека. Моряк, пьяный в стельку, орал и вел себя так, словно был хозяином заведения, города, яхты и всей Латинской Аме-
ики. Он назвал Бруно «белым бездельником» и выкри-ивал разные другие слова, которые Чарли не понимал, о которые вызывали ураганный смех в зале. Бруно достоинством покинул бар, недовольный и слишком ставший, чтобы с ним драться, но решил, что доложит ладелице яхты о выходках моряка, доведет дело до того, что она его выставит и внесет в черный список. Однако прежде чем он дошел до порта, пуэрториканец его догнал и шел за ним по пятам, постоянно что-то бормоча. Позже Бруно на трапе качнуло на веревочное ограждение и он упал в грязную портовую воду. Он не мог обвинить пуэрториканца в том, что тот его толкнул, потому что это было не так. Правда, и он, и его коллега громко смеялись, однако