слишком долго там просиживала. Бру-о не хотел принимать это к сведению, но ситуация была чевидной. Отец умер. Элси впервые позволила себе юбовное приключение; она, собственно, имела на это раво, но почему она выбрала такого дурака? В комнате
опущенными шторами ее глаза казались темнее, чем бычно. Она все еще выглядела так же жалко, как в ервые дни после смерти отца. Бруно понял, что Элси же такой останется — она никогда уже не будет моло-ой и красивой, он не сможет ею восхищаться.
— Мама, не будь такой грустной.
— Любимый, обещай мне, что ты не будешь так много пить. Врач сказал, что это уже начало конца. Это было предупреждение, неужели ты не понимаешь, что сам организм защищается? — Она облизала губы, и Бруно растрогался при виде плавной линии накрашенной нижней губы прямо над его лицом. Он закрыл глаза, крепко сжал веки. Чтобы дать ей обещание, он должен был солгать.
— Черт возьми, у меня ведь нет белой горячки? никогда не замечал таких симптомов.
— Это нечто худшее. Я разговаривала с врачом. Он говорит, что алкоголь уничтожает нервную ткань и может тебя убить. Неужели это тебе совершенно безраз-
лично?
— Мне это вовсе не безразлично.
— В таком случае дай обещание! — Она смотрела, как он снова закрывает глаза, услышала его вздох. Понимала, что трагедия началась не сегодня утром, а много лет назад, когда Чарли впервые напился в одиночестве. Однако трагедия началась даже не в тот, первый, раз. Раньше Чарли, должно быть, разочаровали многие вещи: ее плохая совместная жизнь с Сэмом, его друзья, крах надежд и интересов. Элси Бруно тщетно напрягала ум, пытаясь прнять, когда и почему это произошло. Ведь у Чарли всегда было все, они оба с Сэмом делали, что могли, чтобы поощрить его, если он проявлял к чему-то интерес. Ей казалось, что все удастся исправить, если она обнаружит тот момент в прошлом, с которого началось падение... Она встала — ей тоже нужен был глоток спиртного.
Бруно осторожно открыл глаза. Его охватила приятная сонливость. Он видел себя посреди комнаты, словно смотрел кинофильм. На нем был костюм цвета ржавчины, он находился на острове в Меткалфе. Видел свое тело более молодым и стройным, чем сейчас, сжавшееся в пружину, готовое к прыжку; видел Мириам, падающую под его напором на землю; переживал еще раз эти мгновения, разделяющие его жизнь на две эры: до и после. Тогда его движения были необычными, а мысли гениальными, но это уже никогда не повторится. Гай говорил подобные вещи о своей работе в Палм-Бич, вспоминая о ней во время прогулки на яхте. Бруно радовало, что оба они переживали эти кульминационные моменты почти одновременно. Иногда он думал, что согласился бы умереть без сожаления, потому что не смог бы сделать уже ничего прекраснее, ничего, что было бы достойно сравнения с той ночью в Меткалфе. Каждая последующая идея означала бы только снижение полета. Иногда он чувствовал, что его энергия слабеет, возможно, даже в нем угасает любопытство. Однако это его не волновало: он уже обладал знанием, какого не было у других, он был по-настоящему удовлетворен. Еще вчера ему хотелось совершить кругосветное путешествие. Зачем? Чтобы иметь возможность позже говорить людям, что он совершил это путешествие? Месяц назад он написал Уильяму Бибу, что готов опуститься на дно океана в его новейшем батискафе, который до сих пор использовали без экипажа. Почему он хотел отважиться на этот эксперимент? Любое приключение — ничто по сравнению с ночью в Меткалфе. Каждый человек казался глупцом по сравнению с Хейнсом. Какая бессмыслица, что он радовался знакомству с европейскими женщинами! Возможно, шлюхи, г которыми отец изменял матери, отбили у него охоту к этим вещам? Ну и что? Множество людей считают, что секс это чересчур разрекламированное удовольствие. Ни одна любовь не длится вечно, все психологи подтверждают это. Но Гай и Энн — это нечто другое, об их любви нельзя так сказать. Бруно был убежден, что эта любовь не пройдет, хотя и не мог обосновать свою уверенность. Гай не видит в мире ничего, кроме Энн, но это еще не все. Между ними существует какая-то невидимая связь, о которой Бруно до сих пор даже не думал, но иногда ему казалось, что он ее чувствует. Его лично не интересует решение данной загадки, он просто хотел бы понять это из чисто познавательных, научных побуждений.
Ои повернулся