на сдобную булочку с маслом, которую подала ему Энн. Иногда он испытывал горячее желание знать вкус всех ее переживаний, каждый час ее детства.
— Что ты имела в виду, говоря: независимо от того, что тебя здесь встретило?
— Ну, даже если бы ты и пом городе болел или тебя здесь обокрали. Она улыбалась, глядя на него. Однако блеск лампы делал более светлыми ее серо-голубые глаза и подчеркивал сверкающую темную каемку радужной оболочки, что придавало всему лицу странное печальное выражение.— Я имею в виду, что сильнее всего нас притягивают контрасты. Так же как и в людях, когда мы видим в них невероятные противоречия.
Держа чашку, он по отводил взгляда от Энн. Ее настроение и, возможно, то, что она говорила, вызывало у него чувство неполноценности.
- Жаль, что во мне нет таких невероятных контрастов.
Она разразилась смехом, веселым, хорошо знакомым смехом, который всегда так его восхищал — даже тогда, когда Энн смеялась над ним и не хотела объяснять ему причину своего веселья.
Он внезапно вскочил с места.
— Хочешь что-нибудь сладкое? Сейчас я сотворю для тебя пирог, как фокусник! — Он вытащил из чемодана жестяную коробку из-под печенья. Лишь секунду назад он вспомнил о домашнем пироге с черничным конфитюром, который мать дала ему в дорогу, потому что он расхваливал его за завтраком.
Энн позвонила в бар отеля и заказала свой любимый ликер. Ликер был темно-фиолетового цвета, который гармонировал с конфитюром на пироге, и прекрасно выглядел в таких узких бокалах, что длина их окружности ненамного превышала длину окружности пальца. Официант вышел, и в тот момент, когда они подносили бокалы к губам, нервно зазвонил телефон: один раз, потом еще и еще.
— Наверное, это моя мать,— сказала Энн.
Гай поднял трубку. Отдаленный голос что-то говорил телефонистке, потом он зазвучал уже ближе, взволнованный, пронзительный. Он узнал голос своей матери.
— Алло?
— Я слушаю, мама.
— Гай, случилось нечто страшное.
— Что?
— Мириам...
— Что случилось с Мириам? — Он прижал трубку к уху. Повернулся к Энн и увидел, что она побледнела.
— Она умерла. Вчера вечером...— Мать замолчала.
— Что случилось, мама?
— Вчера вечером...— Он вспомнил, что лишь один, может, два раза в жизни слышал, как она говорит таким резким неестественным тоном.— Гай, Мириам убили.
— Убили!?
— Гай, что случилось? — вставая, спросила Энн.
— Вчера ночью на озере. Больше ничего не известно.
— Мама...
— Ты можешь приехать, Гай?
— Да, мама. Как? — бессмысленно спросил он, сжимая трубку, словно надеялся выжать из старомодного аппарата больше информации.— Как?
— Ее задушили.— Два слова, потом тишина.
— Мама... мама?..— Он запинался.
Гай, скажи, что случилось? — Энн схватила его за руку.
— Я приеду как можно скорее, мама. Ночью. Не Нервничай, мама. Через несколько часов я буду у тебя.— Он медленно положил трубку и повернулся к Энн.— Мириам. Кто-то убил Мириам.
— Убил? — прошептала она.— Ты сказал: ее убили? Он кивнул головой, но внезапно ему пришла в голову мысль, что, возможно, произошло недоразумение, что до матери дошли какие-то слухи...
— Когда?
Но ведь это произошло вчера вечером.
— Мать сказала, вчера вечером.
— Известно, кто это сделал?
— Нет. Я немедленно еду.
— О Боже!
Энн, окаменевшая, стояла перед ним.
— Я должен ехать немедленно,— полубессознательно повторил он. Снова поднял трубку телефона, чтобы заказать место в самолете, но в конце концов его выручила Энн, которая бегло говорила по-испански.
Он принялся укладывать вещи. Ему казалось, что он уже столетия бросает в чемодан немногочисленные пожитки. Он смотрел на комод и не мог вспомнить, проверил ли уже ящики и вытащил из них все или нет. Он так недавно видел на темном фоне комода свой красивый белый дом, а теперь там появился совсем другой образ: смеющееся лицо — сначала раскрытый в смехе рот, потом остальное,— лицо Бруно. Кончик языка, в какой-то сладострастной гримасе загнутый к нижней губе, и снова тихий конвульсивный смех, от которого тряслась прядь редких волос на лбу. Гай нахмурил брови и посмотрел на Энн.
— Что с тобой происходит, Гай?
— Ничего,— ответил он. Какое выражение лица сейчас у Бруно?

Глава XIV
А если это дело рук Бруно? Конечно, не обязательно должно так быть, но предположим. Его поймали? Может, он сказал, что это был план,