облокотившийся на стол, с опущенной головой, Бруно чуточку походил на уставшего ночного крупье.
— Вы читаете слишком много приключенческой литературы,— сказал Гай, и его удивили собственные слова.
— Потому что она хорошая. Она доказывает, что каждый способен совершить убийство.
— Именно поэтому я всегда считал, что это плохие книги.
— И снова ошибка! — возмущенно воскликнул Бруно.— Знаете ли вы, о какой части преступлений пишут в газетах?
— Не знаю, и мне это неинтересно.
— Об одной двенадцатой! Можете себе представить. А где остальные одиннадцать двенадцатых? Их совершают обыкновенные простые люди, которых полиция никогда не поймает; ей самой это хорошо известно.— Бруно хотел еще раз наполнить бокалы, но бутылка была уже пуста, поэтому он тяжело зашевелился. Блеснул золотой перочинный ножик, который он вытащил из кармана брюк, на золотой тонкой, как нить, цепочке; с эстетической точки зрения ножик казался красивым, как ценный брелок.
Наблюдая, как Бруно перерезает пробку на горлышке бутылки, Гай поймал себя на мысли, что этот молодой человек в один прекрасный день, возможно, кого-нибудь убьет этим элегантным маленьким перочинным ножиком, и, возможно, ему это сойдет с рук, именно потому, что его вовсе не будет волновать, поймают его или нет.
Бруно повернулся, улыбающийся, с новой бутылкой виски в руке.
— Поезжайте со мной в Санта-Фе. Пару деньков отдохнете от своих забот.
— Спасибо, но это невозможно.
— У меня куча денег. Вы будете моим гостем. Что скажете? — Он пролил немного виски на столик.
— Спасибо, нет,— повторил Гай. Бруно наверняка — по одежде — принял его за бедного человека. На Гае были любимые фланелевые брюки. Он собирался ходить в них в Меткалфе и, возможно, также в Палм-Бич, если не будет слишком жарко. Усаживаясь поудобнее, он засунул руки в карманы и на дне правого нащупал дыру.
— Почему нет? — Бруно подал ему полный бокал.— Я вас безумно полюбил, Гай.
— Почему?
— Потому что вы мировой парень. Я знаю много людей, но таких, как вы, мало на свете. Я вами восхищен! — с запинкой произнес он, уже прижимая губы к стеклу.
— Взаимно. Вы мне тоже нравитесь,— ответил Гай.
— Ну так поезжайте со мной. Мне нечего будет делать пару дней, пока мать не приедет. Мы вдвоем прекрасно развлечемся.
— Вам придется найти себе другого компаньона.
— Черт возьми, неужели вы думаете, что я имею привычку заводить себе корешей в поезде? Вы мне исключительно нравитесь, поэтому я вас приглашаю. Хотя бы на один день. Я могу поехать из Меткалфа прямо в Санта-Фе, не заезжая в Эль-Пасо... Я хотел, как вы знаете, посетить Большой Каньон.
— Спасибо, но после улаживания дел в Меткалфе мне придется немедленно приняться за срочную работу.
— О! — Бруно снова посмотрел на него с ласковой, полной обожания улыбкой.— Вы будете что-то строить?
— Да, загородный спортивный клуб.— Это прозвучало удивительно непривычно: еще два месяца назад он даже мечтать не мог о чем-то подобном.— Новый центр «Пальмиры» в Палм-Бич.
— Вот как?
Бруно, конечно, слышал о клубе «Пальмира». Самый большой спортивный центр в Палм-Бич. Он также слышал, что они собираются строить новый центр. В старом он когда-то был.
— Вы это проектировали? — Он смотрел на Гая, как маленький мальчик на знаменитого боксера.— Вы могли бы нарисовать, как это будет выглядеть?
Гай сделал маленький эскиз на последней страничке блокнота Бруно и по его просьбе подписался. Он объяснил, что одна стена будет наклонная, так, чтобы весь первый этаж представлял собой бальный зал, удлиненный террасой. Если инвесторы согласятся, он бы хотел сделать окна на крыше, тогда можно будет обойтись без кондиционеров. По мерс: того, как он рассказывал о своей работе, его охватывало все большее возбуждение, так что перед глазами даже появилась туманная дымка. Однако он владел своим голосом и говорил тихо. Он сам удивлялся, почему откровенничает с Бруно о своих личных делах, о самом лучшем в себе. Бруно, наверное, последний человек, который маг бы сто понять.
— По-моему, это прекрасно,—сказал Бруно.— И вы вот так просто диктуете им, как должен выглядеть их клуб?
— Я не могу приспосабливаться к пожеланиям разных людей.— Гай откинул голову и неожиданно рассмеялся.
— Вы прославитесь, да? Возможно, вы уже знамениты.
Будут фотографии в иллюстрированных журналах, возможно,