стояла возле письменного стола. В непосредственной близости от ящика, где лежал маленький пистолет, вспомнил Гай.
— Пожалуйста, чувствуйте себя, как дома,— сказал он.— Я пришел, чтобы взять платок. Может, принести чего-нибудь выпить? — Он выдвинул ящик с пистолетом, который мог его погубить, и с платками, которые ему в эту минуту вовсе не требовались.
— Мне уже не следует пить.
Гай догадывался, что Элен в плохой форме. Она занималась графикой, причем была талантлива, как считала Энн, но работала только тогда, когда тратила все деньги, которые родители выделяли ей на квартал, и кроме того, когда у нее были периоды депрессии. Он знал, что Элен его не любит, она до сих пор не простила ему, что в то мартовское воскресенье он не пришел вместе с Энн на ее прием. Она относилась к нему с недоверием. Что, собственно, Элен делает в их спальне и почему прикидывается более пьяной, чем на самом деле?
— Вы всегда такой ужасно серьезный? Знаете, что я сказала Энн, когда она мне призналась, что собирается выйти за вас замуж?
— Вы ей сказали, что она совершает глупость?
— Нет, я сказала: «Но ведь этот Гай такой ужасно серьезный! Да, он привлекателен и, говорят, исключительно талантлив, но он ужасно серьезен. Как ты выдержишь это?» Она повернула к нему угловатое красивое лицо блондинки.— Вы даже не пытаетесь защищаться. Наверняка вы слишком серьезны, чтобы меня поцеловать, да?
Он поцеловал ее, подавив неприязнь.
— И это поцелуй?
— Я специально старался, чтобы он не был серьезным.
Он вышел. Элен расскажет Энн, думал он. Скажет, что застала его в спальне в десять часов и что у него было очень несчастное лицо. Может, она заглянет в ящик и увидит пистолет? Нет, вообще-то он в это не верил. Элен глупа, трудно понять, за что Энн ее так любит, но зато она не интриганка и не въедлива. Так же тактична, как Энн. Разве он не оставил преспокойно пистолет в общей спальне, уверенный, что Энн не станет рыться в его ящиках, точно так же, как она никогда не позволила бы себе читать его письма?
Спустившись вниз, он увидел, что Бруно и Энн сидят на изогнутом под прямым углом диванчике у камина. Рюмка в руке Бруно, которую он придерживал на подлокотнике диванчика, неуверенно покачивалась, а на ковре уже темнели пятна зеленого ликера.
— Мистер Бруно рассказывает мне о Капри,— пояснила Энн.— Гай, я уже давно мечтаю о путешествии в Италию.
— Непременно нужно снять весь дом,— продолжил Бруно, словно не замечая присутствия Хейнса,— какой-нибудь замок, чем больше, тем лучше. Мы с матерью жили в таком огромном замке, что так и не сумели осмотреть его целиком, а однажды вечером я ошибся дверью и вошел с другой стороны на террасу, где застал за ужином все итальянское семейство, человек, наверное, двенадцать. Они умоляли, чтобы мы разрешили им остаться в этой части замка взамен за то, что они будут нас обслуживать. Конечно, мы тут же согласились.
— Однако вы не научились говорить по-итальянски?
— В этом не было необходимости,— ответил Бруно хриплым голосом, который Гай постоянно слышал во сне и наяву. |]
Гай сделал вид, что занят раскуриванием сигареты, но чувствовал, что взгляд Бруно, раньше с робким заигрыванием устремленный на Энн, теперь словно впивается ему в спину, пробивая защитный панцирь алкогольного отупения. Бруно наверняка уже расхвалил красивое платье Энн, которое особенно нравилось Гаю,— сшитое из серой тафты с мелким синеватым узором, напоминающим павлиньи перья. Бруно разбирается в женских нарядах.
— Мы когда-то разговаривали о путешествиях. Голос Бруно донесся очень отчетливо, и Гай, который все еще стоял, повернувшись спиной, знал, что Бруно внимательно за ним наблюдает. Он погасил сигарету в пепельнице и приблизился к диванчику.
— Может быть, взглянем на игровую комнату на втором этаже? — предложил он.
— Охотно! — Бруно поспешно встал.— А в какую игру ты играешь?
Гай втолкнул его в маленькую комнату с красными обоями и закрыл за собой дверь.
— Как далеко ты намерен еще зайти? — спросил он.
— Но, Гай! Ты пьян?
— Зачем ты всем говоришь, что мы старые друзья?
— Я не говорю всем, я только Энн сказал.
— Зачем ты говоришь это Энн или кому-то другому? Как тебе взбрело на ум сюда прийти?
— Успокойся, Гай, говори тише! — Бруно небрежно