мозгу.
— Я останусь на три дня. Ты тосковала? Энн подняла голову над подушкой.
— Почему ты так странно на меня смотришь? Гай не ответил.
— Он был здесь только один раз.
— Почему ты вообще его приняла?
— Потому, что...— Ее щеки покраснели и были теперь того же цвета, что и кожа на плече в том месте, где он оцарапал ее жесткой щетиной. Никогда еще он не разговаривал с ней таким тоном. Он знал, что Энн все очень разумно объяснит, и это как бы оправдывало его гнев.— Потому, что он заглянул, проезжая мимо...
— Он всегда здесь проезжает. Всегда звонит...
— Что ты имеешь в виду?
— Он провел здесь ночь! — крикнул Гай и по движению, каким она подняла голову, по трепетанию ресниц понял, что Энн содрогнулась от страха.
— Да, он ночевал вчера,— спокойно, чуть вызывающе сказала она.— Он явился так поздно, что я ему это предложила.
Когда он был в Канаде, у него иногда появлялась мысль, что Бруно, возможно, ухаживает за Энн — просто потому, что Энн его жена, а она наверняка не велит ему уйти, поскольку хочет узнать от него то, что муж ей не сказал. Бруно, конечно, не зайдет слишком далеко, но сама мысль, что он притрагивается руками к Энн, что Энн позволяет это, н особенности мысль о том, в чем заключается причина ее снисходительности, была для него пыткой.
— Последний вечер от тоже провел здесь?
— Да. Почему это тебя так разозлило?
— Потому что он опасный человек. Полупомешанный.
— Думаю, ты не поэтому так волнуешься,— сказала Энн тем же спокойным уверенным голосом.— Не понимаю, Гай, почему ты его защищаешь. Не понимаю, почему ты не хочешь подтвердить, что именно он написал мне анонимное письмо и довел тебя почти до безумия в марте.
Гай оцепенел в позе виновного. Прикрывать Бруно, подумал он, вечно прикрывать Бруно. Он знал, что Бруно не признался Энн, что именно он автор анонимного письма. Энн попросту, так же как и Джерард, по разным
фактам пыталась обнаружить правду. Джерард признал свое поражение, но Энн никогда не капитулирует. В ее распоряжении именно те неуловимые фрагменты голово-омки, которые нужны, чтобы составить осмысленную артину. Ей это еще не удалось, пройдет немного време-и, прежде чем она это сделает, а следовательно, для его продлится период мучений. Он подошел к окну яжелым, усталым шагом, у него не было даже сил, тобы закрыть руками лицо и опустить голову. Ему не хотелось спрашивать Энн, о чем она разговаривала накануне с Бруно. Он догадывался о чем они говорили, точно знал, какую новую информацию она добыла. У него осталось еще немного времени, внезапно подумал он, в этой муке отсрочки. И без того все продолжается дольше, чем он мог ожидать в соответствии с логикой. Иногда подобное бывает при безнадежной, смертельной болезни, но это только отсрочка, не больше.
— Скажи мне, Гай! — Голос Энн не звучал умоляюще, он был спокойным, как маятник, отмеряющий время.— Скажи мне наконец правду.
— Да, я скажу тебе,— ответил он, по-прежнему глядя в окно. Слыша собственный ответ, веря в себя, он внезапно почувствовал облегчение. Ему казалось, что Энн должна видеть перемену, которая в нем происходит, что она о ней догадывается по повернутому в профиль лицу, по всей фигуре, хотя довольно долго он не мог отвести взгляда от первого солнечного луча, падающего на подоконник. Свет, подумал он, рассеивает темноту и одновременно снимает камень с сердца. Теперь он расскажет Энн
обо всем.
— Иди сюда, Гай.— Она протянула к нему руки, а он сел на край кровати и обнял ее, прижав к груди.— Послушай, у нас будет ребенок. Ты рад, Гай, скажи?
Он смотрел на нее, и внезапно ему захотелось смеяться от счастья, от удивления, от умиления ее несмелостью.
— Ребенок! — прошептал он.
— Что мы будем делать эти несколько дней, пока ты будешь дома?
— Когда, Энн?
— Ах, не скоро. Только в мае. Что мы будем делать завтра?
— Поплывем в море. Конечно, если будет хорошая погода! — Собственный конспиративный шепот так его развеселил, что Гай громко рассмеялся.
— Ах, Гай!
— Ты плачешь?
— От радости. Я так хотела снова услышать твой смех!

Глава ХLV
В субботу утром позвонил Бруно, чтобы поздравить Гая с включением в комиссию по строительству моста в Альберте и пригласить его вместе с Энн на вечерний прием в своем новом доме. Настойчиво, с воодушевлением он объяснял, что они должны вместе