словно знал, что в этот день Гай вернется домой прямо с работы. Они не обменивались ни словом, ни хотя бы жестом, лишь высокая молчаливая фигура торчала на тротуаре, держа руки в карманах длинного пальто военного покроя, обтягивающего стройную фигуру, как труба. Гай никогда не оглядывался, но чувствовал, что Бруно провожает его взглядом, пока он не исчезнет из поля зрения. Это продолжалось две недели. Потом пришло первое письмо.
Оно состояло из двух листков бумаги: на одном был план дома Бруно, окрестной территории и ведущих к нему дорог; линии и точки четко обозначали маршрут, который Гай должен был выбрать; на другом листке, густо заполненном машинописным текстом, Чарли Бруно подробно излагал, каким способом должен быть убит его отец. Гай порвал оба листка, но тут же пожалел об этом: ведь это было вещественное доказательство. Он собрал обрывки и решил сохранить их.
Однако оказалось, что в этом нет необходимости, потому что каждые два-три дня он получал новое письмо. На всех конвертах был штемпель Грейт-Нек, где, вероятно, пребывал Бруно. Гай не видел его с тех пор, как начали приходить письма, которые Бруно, по-видимому, выстукивал на пишущей машинке отца и печатание которых должно было занимать у него два или три часа. Иногда он печатал под хмельком — это выдавали опечатки и эмоциональные взрывы в последнем абзаце. Если он был трезв, заканчивал письмо дружеским приветом и заверением, что план легко выполним и совершенно безопасен. Если был пьян, признавался в самой горячей братской любви или угрожал преследовать Гая до последнего вздоха, уничтожить его карьеру и его «роман»; напоминал, что Гай у него в руках. В каждом письме была одна и та же информация, словно Бруно предвидел, что большинство этих посланий Гай порвет не читая. Гай, хотя и твердо решал, что поступит так со следующим письмом, открывал очередной конверт, с любопытством проверяя, каков на сей раз вариант окончания. Из трех планов Бруно чаще всего повторялся тот, в котором убийца должен был войти в кухонную дверь и воспользоваться пистолетом. Однако Чарльз всегда добавлял, что предоставляет исполнителю свободу выбора.
Письма действовали на Гая каким-то коварным образом. Первое было для него шоком, к последующим он относился довольно равнодушно. Но когда в почтовом ящике оказалось десятое, двенадцатое, пятнадцатое... у Гая создалось впечатление, что кто-то молотком вбивает в его мозг, в сознание и нервы нечто такое, что он даже боялся анализировать. В одиночестве проводя в своей комнате долгие часы, он мучительно пытался классифицировать нанесенную рану и найти для нее лекарство. Он говорил себе, что страх его необоснован: он не верит, что Бруно может перенес™ па него всю ненависть и убить его. Это не казалось ему правдоподобным. Впрочем, Бруно никогда и не высказывал такую угрозу. Однако разумные аргументы были бессильны против страха и не смягчали муки Гая,
В двадцать первом письме оказалось имя Энн.«Вы бы не хотели, чтобы Энн узнала, какую роль сыграли вы в этой истории с Мириам, не так ли? Какая девушка согласилась бы выйти замуж за убийцу? Наверняка не Энн. Времени осталось мало. Самый последний срок — первая половина марта. Только до середины марта можно сделать это легко и без риска».
Потом по почте пришел пистолет. Домохозяйка, у которой Гай снимал квартиру, передала ему большую коробку, обернутую коричневой бумагой. Гай невольно прыснул со смеху, когда, открыв бандероль в своей комнате, увидел черный пистолет. Большой люгер, блестящий и, судя по виду, новый, но с маленьким изъяном на рифленой рукоятке.
Под влиянием непонятного импульса он вытащил из глубины верхнего ящика письменного стола свой собственный маленький красивый пистолет, с рукояткой, украшенной перламутром, и взвесил его на руке над кроватью, на которой лежал люгер. Улыбаясь самому себе, он смотрел на свой сувенир из Техаса. Гай заметил эту игрушку за грязной витриной ломбарда на главной улице Меткалфа, когда ему было пятнадцать лет, и купил его на деньги, полученные от сбора макулатуры. Купил не потому, что хотел иметь пистолет, а потому, что тот был очень красив. Его восхищала компактная форма и экономно короткий ствол. Чем больше он узнавал о дизайне, тем больше восхищался своим маленьким револьвером. С пятнадцати лет он прятал его в разных ящиках. Сейчас Гай открыл