время. Видишь ли, имеются определенные сложности...
— Какие?
— Ну, мы не сможем пожениться так быстро, как бы хотели.
— Ага.— Она говорила «мы». Он знал, как выглядит ее избранник: высокий, темноволосый, с продолговатым лицом,— как Стив. Это был ее тип. Только с таким она могла захотеть материнства. Несомненно, она хотела родить ребенка. Должно быть, произошло нечто, возможно, не имеющее ничего общего с этим мужчиной, но в любом случае разбудившее в ней материнский инстинкт. Он определил это по тому, как она скромно и неподвижно сидела на скамье, а также по выражению экстатической сосредоточенности на себе, характерной — но крайней мере, в его понимании —для беременных женщин.
— Но это, наверное, не помешает нам развестись, да?
— Я тоже так думала до недавнего времени. Лишь несколько дней назад оказалось, что дело обстоит иначе. Я надеялась, что Оуэн будет уже в этом месяце свободен и мы сразу поженимся.
— Ага... Значит, он пока женат?
— Да, он женат,— Она вздохнула, почти с улыбкой.
Гай опустил взгляд, неизвестно чем вдруг озабоченный, и сделал несколько шагов взад-вперед по асфальту. Он заранее знал, что речь идет о женатом мужчине. Вероятно, о том, кто никогда не женился бы на Мириам, если бы не был вынужден это сделать.
- А где пребывает этот джентльмен? Здесь, в Меткалфе?
- Нет, в Хьюстоне. Ты не мог бы сесть?
— Я предпочитаю стоять.
- Ты никогда не умел спокойно сидеть на месте. Он не ответил.
У тебя есть еще то твое кольцо? — спросила она.
— Есть.— Это было кольцо архитектурного института в Чикаго, которое всегда ей нравилось — как очевидный знак того, что у Гая высшее образование. Она смотрела на кольцо со стыдливой улыбкой. Гай спрятал руки в карманы.
— Я бы хотел уладить это дело, пока я здесь,— сказал он.— Не могли бы мы это сделать в ближайшие несколько дней?
— Я хочу отсюда уехать, Гай.
— Ты не хочешь разводиться здесь, да?
Она развела короткие широкие ладони в неопределенном жесте, который внезапно напомнил ему руки Бруно. Он совершенно не думал о Бруно с того момента, как сошел с поезда. И о собственной книге, оставленной в его купе.
— Я уже сыта по горло этим городом,— сказала Мириам.
— Мы можем развестись в Далласе, если желаешь.— Знакомые слишком много знают, подумал он, вот и вся причина.
— Я бы предпочла еще подождать. Разве для тебя это так спешно, Гай?
— Я думал, что тебе это срочно нужно. Он хочет на тебе жениться или нет?
— Он мог бы на мне жениться в сентябре, тогда он уже будет свободен, но...
— Но что?
Она молчала и, как озабоченный ребенок, облизывала губы. Он понял, что Мириам оказалась в ловушке. Она так сильно жаждет ребенка, что готова ждать до шестого месяца беременности, чтобы выйти замуж за его отца, рискуя себя скомпрометировать в родном городе. Невольно он ощутил к ней сочувствие.
— Я бы хотела уехать, Гай. С тобой.
Он по ее глазам видел, что ей понадобилось действительно большое усилие, чтобы решиться на искренность, и почти забыл в этот момент, о чем Мириам его просит и почему.
- Чего, собственно, тебе от меня нужно? Денег, чтобы уехать?
Дымка мечтательного настроения исчезла из ее серо-зеленых глаз.
— Твоя мать мне сказала, что ты надолго уезжаешь в Палм-Бич.
— Да, возможно, я туда поеду. Мне предстоит там работать.— Он подумал о своем проекте клуба «Пальмира» и почувствовал себя в опасности. Он уже видел, как от него ускользает этот шанс.
— Возьми меня с собой, Гай. Я последний раз тебя о чем-то прошу. Позволь мне остаться с тобой до декабря, потом я дам тебе развод.
— Ах, так...— спокойно ответил он, но сердце у него в груди стучало так, словно должно было через секунду разорваться. Его охватило отвращение к этой женщине, ко всему ее окружению и всем поклонникам. Ребенок другого мужчины. Мириам хочет, чтобы он ее забрал и играл роль ее мужа, пока она не родит ребенка от другого мужчины.
— Даже если ты не возьмешь меня с собой, я все равно к тебе приеду.
— Послушай, Мириам, я ведь мог бы получить развод немедленно. Я не обязан ждать этого ребенка, закон от меня этого не требует.— Его голос дрожал.
— Ты так со мной не поступишь,— сказала она тоном, который Гай хорошо знал. В нем звучали одновременно угроза и мольба. Раньше, когда он ее любил, это всегда вызывало у него озабоченность — умиляло и вместе