к этому гостиничному номеру, к индейским декорациям, бессмысленным жестяным лампам и тряпкам, развешанным на стенах. Он весь трясся от желания поскорее уложить вещи и выйти. Какие вещи? Собственно, ему ничего не требовалось. Кроме листка бумаги, на котором он записал все, что знал о Мириам. Бруно вытащил этот листок из чемодана и спрятал в бумажник, который положил в нагрудный карман. Под влиянием этого жеста он почувствовал себя бизнесменом. Вложил в карман пиджака белый платочек, вышел и запер дверь на ключ. Он предвидел, что вернется завтра вечером, а может, и раньше, если ему удастся управиться с делом сегодня и успеть на ночной поезд.
Сегодня вечером!Он недоверчиво повторял это, идя на остановку автобуса, который курсировал до вокзала. Представлял себе, что будет в такой момент счастливым и возбужденным или спокойным и угрюмым, однако ни то, ни другое не подтвердилось. Внезапно он нахмурил брови, а его бледное лицо с синими полукружьями под глазами словно помолодело.
Неужели снова что-то испортит ему все удовольствие? Любопытно, что? Всегда, когда он рассчитывал на прекрасное развлечение, что-то непременно все портило. Нет, на сей раз он этого не допустит. Он заставил себя улыбнуться. Может, похмелье виновато в этом внезапном сомнении? Он зашел в бар и купил бутылку виски. Не все поместилось в плоской карманной фляге, поэтому он спросил, не дадут ли ему какую-нибудь бутылочку, чтобы перелить остаток. Бармен поискал под стойкой, но ничего подходящего не нашел.
Бруно вошел в здание вокзала в Лами без багажа, лишь с наполовину опорожненной бутылкой в бумажном пакете. У него при себе даже не было никакого оружия. До сих пор он не знал, как осуществит свой замысел, но полагал, что успех преступления не должен зависеть от заранее разработанного плана. Например...
— Эй, Чарли! Куда это ты собрался?
Уилсон со всей компанией. Бруно овладел собой и довольно спокойно подошел к ним, не выказывая раздражения. Они только что сошли с поезда. Казались уставшими и помятыми.
— Куда ты подевался вот уже два дня? — спросил он Уилсона.
— Я был в Лас-Вегасе, но сам не знаю, как там оказался. Пришел в себя только на месте. Если бы не это, я бы непременно пригласил тебя в поездку. Это Джо Гановер, я тебе о нем говорил.
— Добрый день, Джо.
— Почему у тебя такая кислая мина, Чарли? — спросил Уилсон, дружески похлопывая его по спине.
— У него похмелье! — пронзительным, как звонок велосипеда, голосом взвизгнула возле самого его уха одна из девушек.
— У Чарли похмелье!—расхохотался Джо.
— Ха-ха! — Бруно деликатно вырвался из объятий девушки, у которой на шее висел гавайский венок.— А, черт возьми, у меня уйдет поезд! — Поезд уже стоял у перрона.
— А ты куда? — спросил Уилсон, насупив черные брови так, что они соприкоснулись.
Я договорился кое с кем в Талсе,— пробормотал Бруно и с раздражением отметил, что запинается. Он должен немедленно отвязаться от этой компании. Ему хотелось плакать от злости из-за этого неожиданного препятствия, колотя кулаками в грязную красную рубашку на груди Уилсона.
Уилсон пренебрежительно махнул рукой, словно стирал что-то с доски.
— В Талсе!
С трудом изобразив улыбку, Бруно ответил подобным жестом и отвернулся от веселой компании. Он боялся, что они пойдут за ним, однако его опасения оказались необоснованными. На ступеньках вагона он остановился и оглянулся: компания Уилсона, чуть покачиваясь, удалялась в тень под крышу вокзала, покидая солнечный перрон. Он нахмурился, потому что они шли, сбившись в плотную группу, и выглядели, как заговорщики. Неужели они что-то заподозрили? Может, они о нем шепчутся? Он сел в вагон, изображая спокойствие. Поезд тронулся до того, как Бруно отыскал свое место.
Когда он очнулся от дремы, увидел совершенно изме- пившийся мир. Поезд мягко ехал по холодной голубоватой горной местности. Зеленые долины покрывала тень. Небо было серым. Вагон с кондиционированием воздуха и свежесть пейзажа за окном отрезвляли, как ледяной компресс. Бруно проснулся проголодавшийся. В вагоне-ресторане он съел замечательную баранью котлету с хрустящим картофелем и салатом, а на десерт — торт со свежими персиками. Запил ланч двумя бокалами виски с содовой и вернулся в свое купе в прекрасном настроении.
У него было впечатление, что могучее неудержимое течение несет его сейчас к четко очерченной