не попросил выступить с
речью".
- Знаете, в чем его проблема? - сказала Мэри. - Он хотел быть послом.
Теперь не может смириться, что на этот пост назначили меня.
- О ком вы говорите? - спросил Олаф.
- Да так, неважно.
Они вышли на холодный ночной воздух. Мэри была благодарна Петерсону
за то, что тот поддерживал ее. Все плыло у нее перед глазами.
- Тут где-то должен стоять мой лимузин, - сказала Мэри.
- Отправьте его, - предложил Олаф Петерсон. - Давайте зайдем ко мне и
немного выпьем.
- Больше ни капли вина.
- Нет, нет. Просто немного бренди.
"Бренди. В книгах все знаменитые люди пьют бренди. Бренди с содовой".
- С содовой?
- Разумеется.
Олаф Петерсон помог Мэри сесть в такси и назвал адрес шоферу. Когда
они остановились возле большого многоквартирного дома, Мэри изумленно
посмотрела на Петерсона.
- Где мы?
- Дома, - сказал Петерсон. Он помог ей выйти из такси, держа ее,
чтобы она не упала.
- Я пьяная? - спросила Мэри.
- Нет, конечно, - успокоил ее Петерсон.
- У меня странное чувство.
Петерсон ввел ее в дом и вызвал лифт.
- Немного бренди, и все будет в порядке.
- Вы знаете, что я резвая, я хотела сказать - трезвая?
- Конечно. - Петерсон гладил ее руку.
Двери лифта открылись, и они вышли в коридор.
- Вы знаете, что ваш пол неровный?
- Завтра я займусь этим.
Одной рукой Петерсон поддерживал Мэри, а другой нашарил в кармане
ключ и вставил его в замок. Они вошли в квартиру, в которой царил
полумрак.
- Тут темно, - сказала Мэри.
Олаф Петерсон обнял ее.
- Я люблю темноту, а вы?
Она не могла определить, любила она темноту или нет.
- Вы знаете, что вы очень красивая женщина?
- Спасибо. А вы очень красивый мужчина.
Он подвел ее к дивану и усадил рядом с собой. У нее кружилась голова.
Он поцеловал ее, гладя рукой по бедру.
- Что вы делаете?
- Расслабься, дорогая. Тебе будет хорошо.
Ей действительно было хорошо. У него были такие ласковые руки. Как у
Эдварда.
- Он был прекрасный врач, - сказала Мэри.
- Несомненно. - Он прижался к ней всем телом.
- Конечно. Когда кому-нибудь надо было сделать операцию, все шли к
Эдварду.
Она лежала на спине. Нежные руки подняли ей платье и ласкали ее тело.
Руки Эдварда. Мэри закрыла глаза, чувствуя как мягкие губы и язык ласкают
ее живот. У Эдварда был такой нежный язык. Как ей это нравилось.
- Мне так приятно, дорогой, - прошептала Мэри. - Войди в меня.
Пожалуйста, войди.
- Сейчас, - хрипло прозвучал его голос. Это был голос не Эдварда.
Она открыла глаза и увидела перед собой чужое, незнакомое лицо.
Почувствовав, как он входит в нее, она закричала.
- Нет! Остановитесь!
Мэри резко повернулась и скатилась с дивана. С трудом она поднялась
на ноги.
Олаф Петерсон глядел на нее.
- Но...
- Нет!
Она обвела комнату глазами.
- Простите, - сказала Мэри. - Я совершила ошибку. Не думайте, что
я...
Повернувшись, Мэри побежала к двери.
- Подождите! Давайте я отвезу вас домой.
Но _е_е_ уже не было.


Мэри шла по пустынным улицам. Ледяной ветер дул ей в лицо. Она
чувствовала, что умирает со стыда. Нет объяснений тому, что она сделала. И
нет прощения. Она опозорилась. Да еще как глупо! Напилась на виду у всего
дипломатического корпуса, пошла домой к незнакомому мужчине и чуть было не
дала себя соблазнить. Завтра она станет мишенью насмешек всех
вашингтонских газет.


Бен Кон слышал эту историю от трех человек, которые были в румынском
посольстве. Он просмотрел колонки светской хроники во всех вашингтонских и
нью-йоркских газетах. Ни слова об этом инциденте. Кто-то замял эту
историю. Это мог сделать только кто-то очень влиятельный.
Кон сидел в своем крошечном кабинете в редакции, размышляя. Затем он
набрал номер телефона Яна Виллерса.
- Добрый день. Мистер Виллерс на месте?
- Да. Кто его спрашивает?
- Бен Кон.
- Минутку. - После небольшой паузы секретарь снова взяла трубку. -
Извините, мистер Кон. Но мистер Виллерс только что вышел.
- Когда я смогу