в международных делах.
- Что можно сказать о нынешних взаимоотношениях Румынии с другими
странами Варшавского пакта, в особенности с Советским Союзом? - спросила
Мэри Эшли.
- Я бы сказал, что они стали крепче.
- А я не согласен, - заявил другой студент. - Румыния подвергла
критике СССР за его вторжение в Афганистан, за подписание договора с ЕЭС.
К тому же...
Прозвенел звонок. Занятие закончилось.
Мэри сказала:
- В понедельник мы поговорим об основных факторах, влияющих на
отношения Советского Союза со странами Восточной Европы. Мы также обсудим
возможные последствия плана президента Эллисона разрушить "железный
занавес". Желаю хорошо провести выходные.
- И вам тоже, профессор.
Мэри смотрела, как студенты направлялись к выходу. Ей нравилась
непринужденная атмосфера, царившая на семинаре. История и география
оживали в жарких спорах студентов. Иностранные имена и города становились
реальными, а исторические события, казалось, происходят прямо здесь. Она
преподавала в Канзасском университете уже пятый год, и ей до сих пор это
приносило удовлетворение. В год она вела пять групп по изучению
политических наук, не считая семинаров со студентами выпускных курсов, где
речь шла всегда о Советском Союзе и других социалистических странах.
Иногда она чувствовала себя обманщицей. "Я никогда не была в странах, про
которые я рассказываю", - думала она. - "И вообще никогда не покидала
Соединенных Штатов".
Мэри Эшли, как и ее родители, родилась в Джанкшн-Сити. Единственный
член их семьи, который видел Европу, был ее дед, родившийся в маленькой
румынской деревне Воронет.


Мэри планировала отправиться в путешествие за границу после получения
ученой степени, но в то лето она познакомилась с Эдвардом, и европейское
путешествие превратилось в трехдневный медовый месяц в Уотервилле, в
пятидесяти милях от Джанкшн-Сити, где Эдвард занимался больным в
критическом состоянии.
- В следующем году поедем обязательно, - сказала Мэри Эдварду вскоре
после свадьбы. - Мне так хочется посмотреть Париж, Рим, побывать в
Румынии.
- Мне тоже. Поедем обязательно. Следующим летом.


Но следующим летом родилась Бет, а Эдвард был занят работой в
больнице графства Джери. Через два года родился Тим, Мэри получила звание
доктора философии, снова стала преподавать в Канзасском университете, и
годы незаметно пролетели. Если не считать коротких поездок в Чикаго,
Атланту и Денвер, Мэри ни разу не выезжала на пределы штата Канзас.
"Как-нибудь в другой раз", - обещала она сама себе.


Мэри собрала свои записи и посмотрела в окно. За стеклом с морозными
узорами снова пошел снег. Надев пальто и красный шерстяной шарф, она
направилась на Ваттиер-стрит, где припарковала свою машину.
Университетский городок был огромным: 315 акров, где среди деревьев и
клумб расположились восемьдесят семь корпусов, включая лаборатории,
театры, церковь. Издалека университетские здания, построенные из
коричневого известняка с башенками наверху, напоминали старинные замки,
готовые сдержать нашествия вражеских орд. Когда Мэри проходила мимо
Денисон-холла, навстречу ей попался мужчина с фотоаппаратом "Никон". Он
направил его на здание и щелкнул затвором. Мэри попала в кадр. "Мне надо
было отойти в сторону", - подумала она. - "Я испортила ему снимок".
Через час эта фотография отправилась на самолете в Вашингтон.


У каждого города есть свой неповторимый ритм, жизненный пульс,
свойственный местности и живущим здесь людям. Джанкшн-Сити в графстве
Джери с населением 20.381 человек в 130 милях от Канзас-Сити гордился тем,
что он является географическим центром Соединенных Штатов. Здесь выходила
газета "Дейли Юнион", была радиостанция и телецентр. В деловой части
города находились несколько магазинов и две заправочные станции - одна на
6-й улице, другая на Вашингтон-стрит. Здесь располагались супермаркет,
Первый Национальный банк, "Домино Пицца", закусочные, автобусная станция,
магазин готовой одежды и питейные заведения - все точно такое же, как и в
сотнях