- Готов парень.
Не было времени везти его в операционную. Доктору Эшли надо было
срочно принимать решение.
- Будем делать торакотомию. Скальпель!
Скальпель тут же оказался в его руке. Эдвард уверенно разрезал
грудную клетку. Крови почти не было, так как сердце уже не работало.
- Ретрактор!
Инструмент сразу вложили ему в руку. Он ввел его внутрь груди и
раздвинул ребра.
- Ножницы!
Он должен был найти перикардиальный мешочек. Он надрезал его, и
кровь, застоящаяся там, брызнула так, что попала на него и стоящих рядом
медсестер. Доктор Эшли принялся делать массаж сердца. Монитор ожил, и стал
прощупываться пульс. На вершине левого желудочка был небольшой разрыв.
- Отвезите его в операционную.
Через три минуты больной уже лежал на операционном столе.
- Переливание крови. Тысячу кубиков.
Не было времени выяснять группу крови, поэтому взяли универсальную
донорскую кровь - группа 0, резус отрицательный.
Когда началось переливание, доктор Эшли сказал:
- Приготовьте трубку номер тридцать два.
Сестра подала ему трубку.
- Я закончу сам, - предложил Шайфер. - А ты, Эд, пойди вымойся и
переоденься.
Хирургический халат Эдварда был весь в крови. Он посмотрел на
монитор. Сердце билось сильно и ровно.
- Спасибо.


Приняв душ и переодевшись, доктор Эшли принялся заполнять историю
болезни. У него был уютный кабинет, заставленный стеллажами с медицинскими
книгами и спортивными кубками. В кабинете стояли стол, кресло и два стула.
На стене в аккуратных рамочках висели его дипломы.
У Эдварда ломило все тело. В то же время он чувствовал сексуальное
возбуждение, как всегда после сложных хирургических операций. "Встреча
один на один со смертью увеличивает жизненную силу", - как-то объяснил ему
один психиатр. - "А занятия любовью - это утверждение непрерывности жизни.
Эдвард подумал: "Что бы там ни было, я хочу, чтобы Мэри была здесь".
Выбрав трубку на полке, он закурил и сел в кресло, вытянув ноги.
Мысли о Мэри вызывали в нем чувство вины. Это из-за него она отказалась от
предложения президента. Хотя его доводы были резонными. "Но дело не только
в этом", - признался себе Эдвард. - "Я просто почувствовал ревность. Я вел
себя как избалованный ребенок. А что если бы мне президент предложил нечто
подобное? Я прыгал бы до потолка. Господи! Мне просто хотелось, чтобы Мэри
осталась дома и заботилась обо мне и о детях. Какая же я свинья!"


Загородный клуб Джанкшн-Сити представлял собой трехэтажное здание,
сложенное из известняка и стоящее среди холмов. Здесь было поле для
гольфа, два теннисных корта, бассейн, бар, ресторан, зал для игры в карты.
Родители Эдварда и Мэри были членами этого клуба, поэтому они сами
были приняты в него еще в детстве. Загородный клуб был символом
благосостояния в их маленьком городке.
Когда Эдвард и Мэри приехали, было уже поздно и почти все уже
разошлись. Те, кто остался, не сводили глаз с Мэри, перешептываясь. Мэри
уже привыкла к этому.
Эдвард посмотрел на жену.
- Не жалеешь?
Конечно, она жалела. Но это все были несбыточные мечты, которые есть
у каждого человека. "Если бы я была принцессой... Если бы я была
миллионершей... Если бы... Если бы..."
Мэри улыбнулась.
- Совсем нет, дорогой. Просто приятно, что мне сделали такое
предложение. Я бы все равно не смогла оставить тебя и детей. - Она взяла
его за руки. - Я не жалею. Я рада, что отказалась.
Он наклонился к ней и прошептал:
- Я хочу сделать одно предложение, от которого ты не сможешь
отказаться.
- Тогда пошли, - улыбнулась Мэри.
В самом начале, как только они поженились, их занятия любовью были
жаркими и требовательными. Они чувствовали друг к другу непреодолимое
физическое влечение и получали удовлетворение, лишь когда совсем
выбивались из сил. Время смягчило чувства, но радостные эмоции остались.
Вернувшись домой, они не спеша разделись и легли в постель. Эдвард
крепко держал ее в объятиях, лаская ее лицо, грудь, нежно проводя рукой
все ниже и ниже.
- Как прекрасно, - простонала Мэри.