Это был кто-то другой.
Она доверяла Луи. "Разве можно было так подделать чувства, когда он
смотрел на детей? Никому это не под силу".
Дубы уступили место соснам и елям.
- Здесь чудесная охота, - сказал Луи. - Тут еще встречаются дикие
кабаны, косули, серны и волки.
- Я никогда не охотилась.
- Может, как-нибудь я возьму тебя с собой.
Горы с покрытыми снегом вершинами, казалось, сошли с открыток. Они
проезжали мимо зеленеющих лугов, на которых паслись коровы. Низкие облака
были стального цвета, и Мэри казалось, что если до них дотронуться, то
рука примерзнет, как к холодному железу.


Был уже вечер, когда они приехали в Сиопля, прекрасный горный курорт.
Мэри ждала в машине, пока Луи оформлял номер в гостинице.
Пожилой рассыльный провел их в номер. Он состоял из большой гостиной,
спальни и террасы, с которой открывался живописный вид на горы.
- Как бы мне хотелось быть художником, - вздохнул Луи.
- Да, вид просто потрясающий.
Он приблизился к ней.
- Я имел в виду, чтобы нарисовать тебя.
Мэри поймала себя на мысли, что волнуется, как семнадцатилетняя
девчонка на первом свидании.
Он обнял ее и крепко прижал к себе. Она почувствовала его губы, его
руки, ласкающие ее тело, она забыла обо всем, кроме того, что происходило
сейчас.
Ей был нужен не только секс. Ей надо было, чтобы кто-то прижимал ее к
себе, успокаивал, защищал, чтобы она знала, что больше не одинока. Ей
нужен был Луи.
Они лежали на широкой двуспальной кровати, и она чувствовала, как он
ласкает ее языком, опускаясь все ниже и ниже. Когда он вошел в нее, она
вскрикнула от раздирающей ее страсти, и мир взорвался, разлетелся на
части. Счастье казалось ей невыносимым.
Луи был нежным и ласковым, страстным и требовательным. Затем они
долго лежали рядом и разговаривали.
- Это так странно, - сказал Луи. - Я снова чувствую себя человеком.
После смерти Рене и детей я был как призрак, бродящий без цели.
"Я тоже", - подумала Мэри.
- Я страдал без нее, причем это отражалось на тех вещах, о которых я
раньше и не подозревал. Смешно. Я не умел готовить, стирать, даже
правильно застилать постель. Мы, мужчины, воспринимаем это все как
должное.
- Луи, я тоже чувствовала себя беспомощной. Эдвард был для меня
зонтом, а когда пошел дождь и его не оказалось рядом, я чуть не утонула.
Они заснули.
Затем они снова занимались любовью, на этот раз медленно и нежно.
Это было почти прекрасно. Почти. Потому что ей хотелось задать
вопрос, который она не осмеливалась задать: "У тебя были жена и дети,
Луи?"
Она знала, что после этого вопроса между ними ничего не будет. Луи
никогда не простит ее. "Проклятый Майк Слейд", - подумала она.
Луи посмотрел на нее.
- О чем ты думаешь?
- Ни о чем, дорогой.
"Что ты делал на темной улице, когда меня хотели похитить?"


Вечером они ужинали на открытой террасе, и Луи заказал "Немурата",
вишневый ликер, которым славились здешние места.
В субботу они поднялись в гору по канатной дороге. Вернувшись,
плавали в закрытом бассейне, занимались любовью в сауне и играли в бридж с
одной немецкой парой.
Вечером они ужинали в сельском ресторане. В огромном зале был камин,
в котором бушевало пламя. С потолка свисали люстры, а по стенам были
развешаны охотничьи трофеи. За окнами виднелись пики гор, покрытые снегом.
Чудесное место, чудесный спутник.


Время летело незаметно.
"Пора возвращаться в настоящий мир", - подумала Мэри. Чем был для нее
настоящий мир? Местом, где тебе угрожают и похищают, где на стенах твоего
кабинета пишут ужасные слова.
Обратный путь был спокойным. Их теперь объединяло чувство близости.
Ей было так хорошо с Луи. Подъезжая к Бухаресту, они увидели поле с
подсолнухами.
"Они похожи на меня", - счастливо подумала Мэри. - "Я тоже тянусь к
солнцу".
Бет и Тим ждали возвращения матери.
- Ты выйдешь замуж за Луи? - спросила Бет.
Мэри не знала, что ответить. Она сама боялась задать себе этот
вопрос.
- Ну так что?
- Не знаю, - осторожно сказала она. - А вы как бы отнеслись