наш дом. Как я могу оставить его? Здесь мне все
напоминает тебя. Это все, что осталось от тебя. Помоги мне. Пожалуйста". -
Она почувствовала, что плачет.
Сидя в ночной рубашке возле окна, она смотрела на деревья, качающиеся
от ледяного ветра.
На рассвете она приняла решение.
В девять утра Мэри позвонила в мотель "Ол Сизонс" и попросила позвать
Стэнтона Роджерса.
Услышав его голос, она сказала:
- Мистер Роджерс, передайте, пожалуйста, президенту, что я сочту за
честь принять его предложение.



11

"Эта красивее, чем все остальные", - подумал охранник. Она совсем не
была похожа на проститутку. Скорее на актрису или фотомодель. Лет
двадцати, с длинными волосами и светлой кожей. На ней было красивое
платье.
Лев Пастернак сам пришел, чтобы проводить ее в дом. Ее звали Бисера,
и она была из Югославии. От вида такого количества охранников ей стало не
по себе. Все, что Бисера знала, так это то, что ее сутенер дал ей билет в
оба конца и сказал, что за час работы ей заплатят две тысячи долларов.
Лев Пастернак постучал в дверь спальни, и голос Грозы ответил:
- Заходите.
Пастернак открыл дверь и пропустил девушку вперед. Марин Гроза стоял
рядом с кроватью. На нем был халат, но девушка видела, что под ним ничего
не было.
- Это Бисера, - сказал Пастернак. Имени Грозы он не назвал.
- Добрый вечер, дорогая. Проходи.
Пастернак вышел, тщательно закрыв за собой дверь, и Марин Гроза
остался наедине с девушкой.
Она подошла к нему и соблазнительно улыбнулась.
- У тебя здесь так уютно. Давай я разденусь, чтобы было еще лучше. -
Она принялась снимать платье.
- Нет. Не раздевайся, пожалуйста.
Она удивленно посмотрела на него.
- Разве ты не хочешь...
Гроза подошел к шкафу и вытащил оттуда хлыст.
- Вот что я хочу.
Понятно. Ему хотелось почувствовать себя рабом. Странно. Он совсем не
походил на такой тип мужчин.
"Кто их поймет", - подумала Бисера, а вслух сказала:
- Конечно, милый. Если тебя это заводит...
Марин Гроза снял халат и повернулся к ней спиной. От вида израненного
тела ей стало не по себе. Вся спина была покрыта зарубцевавшимися шрамами.
В его глазах было нечто такое, что поразило ее, а когда она поняла, что
это было, она поразилась еще больше. Это была печаль. Этот человек страдал
от невыносимой боли. Зачем он хотел, чтобы его отхлестали? Она смотрела,
как он подошел к стулу и сел на него.
- Сильно, - приказал он. - Бей меня очень сильно.
- Ладно. - Бисера взяла длинный хлыст. Она и раньше сталкивалась с
проявлением садомазохизма, но здесь было что-то такое, чего она не
понимала. "Это не мое дело", - подумала она. - "Главное, получить деньги и
домой".
Она размахнулась и ударила хлыстом по его спине.
- Сильнее, - простонал он. - Сильнее.
Он корчился от боли всякий раз, когда хлыст опускался на его спину.
Раз... Еще раз... Еще и еще... Все сильнее и сильнее. Видение стало
появляться перед глазами. Сцены изнасилования его жены и дочери. Хохочущие
солдаты со спущенными штанами переходили от женщины к ребенку, ожидая
своей очереди. Когда хлыст терзал его тело, он снова услышал умоляющие
крики жены и дочери, становившиеся все слабее и слабее. Скоро их
окровавленные тела неподвижно замерли на полу.
- Сильнее, - застонал Гроза. При каждом ударе он чувствовал в паху
лезвие ножа, когда его кастрировали. Он еле дышал.
- Позови... - голос сорвался. Легкие были парализованы.
Девушка остановилась.
- Эй! С тобой все в порядке?
Она увидела, как он рухнул на пол, его открытые глаза смотрели в
никуда.
- На помощь! На помощь! - закричала Бисера.
Лев Пастернак вбежал с пистолетом в руке. Он увидел лежащее на полу
тело.
- Что случилось?
Бисера билась в истерике.
- Он умер! Он мертв! Я ничего не делала. Я только хлестала его, как
он просил. Клянусь!
Живший на вилле врач появился через несколько секунд. Он нагнулся,
чтобы осмотреть тело Марина Грозы. Мышцы были твердыми, а кожа посинела.
Он поднял хлыст и понюхал его.
- Ну что?
-