страх, он не мог ни атаковать, ни бежать.
Бесформенная, пребывающая в постоянном движении, изменяющаяся тень подбиралась все ближе, и наконец ее источник появился на входе в грот: привидение, призрак, дух, косматый и белый, полупрозрачный и словно светящийся изнутри, он медленно плыл к нему, подталкиваемый неведомой силой.
Фрик испуганно отпрыгнул назад, споткнулся, плюхнулся на кирпичный пол, да так и остался на заду, таком же тощем, как и его бицепсы.
А призрак уже выплыл в грот, скользя, как скат в океанских глубинах. Свет и тени играли на призрачной поверхности, окружая его еще большей тайной, вызывая еще больший страх.
Фрик поднял руки, закрывая лицо, сквозь пальцы наблюдал, как призрак проплывает над ним. На какие-то мгновения, невесомый и медленно вращающийся, призрак напомнил ему Млечный Путь с его спиральными рукавами, а потом он понял, что перед ним.
Подгоняемая ленивым ветерком, над ним плыла лжепаутина, сработанная мистером Нутом. Плыла с грациозностью медузы, следуя потоку воздуха, который через грот увлекал ее к следующему коридору.
Униженный случившимся, Фрик поднялся.
На выходе из грота паутина зацепилась за одну из потолочных ламп, закрутилась и повисла на ней, словно вещица из ящика для нижнего белья Динь-Динь.
Злясь на себя, Фрик убежал из винного погреба.
И уже в дегустационной, закрыв за собой тяжелую стеклянную дверь, вдруг сообразил, что паутина не могла оторваться сама по себе. И воздушный поток не мог оторвать ее, поднять и донести до грота.
Кто-то должен был, по меньшей мере, случайно ее задеть, и Фрик точно знал, что сам он этого не делал.
Он подозревал, что кто-то крался за ним по винному лабиринту, а потом, осторожно, стараясь не помять, отцепил паутину из какого-то угла и пустил по ветру, чтобы напугать его.
С другой стороны, он хорошо помнил вылезающего из унитаза, чешуйчатого, зеленого монстра, который оказался ненастоящим, поскольку отказался от ломтя ветчины.
Несколько мгновений Фрик постоял, глядя на стол. Пока он бродил по погребу, тарелки уже унесли.
Это могла сделать одна из горничных. Или сама миссис Макби. Хотя, учитывая ее занятость, она скорее прислала бы мистера.
С чего кому-то из них красться за ним по винному погребу, не окликая? С чего отцеплять сплетенную Нутом паутину и отправлять ее в свободный полет? Он даже представить себе не мог, какая на то могла быть причина.
И Фрик почувствовал, что он находится в центре паутины, сплетенной отнюдь не мистером Нутом, в центре невидимой паутины заговора.

Глава 32

На звонок Данни Уистлер реагирует сразу же, едет в Беверли-Хиллз.
Автомобиль ему более не нужен. Тем не менее ему нравится сидеть за рулем сделанной с умом машины, и даже простое удовольствие, получаемое от вождения, приобретает новый привкус в свете недавних событий.
По пути светофоры, когда он приближался к ним, приветствуют его зеленым светом, а при поворотах в транспортном потоке всегда возникает просвет. Так что он мчится, выбрасывая из-под колес черные волны воды. Вроде бы следует радоваться, но множество забот давит тяжелой ношей.
В отеле (судя по автомобилям, сюда пускают только тех, чей доход составляет число с шестью и более нулями) он оставляет машину служителю на автостоянке, дает на чай двадцатку, потому что, скорее всего, не сумеет потратить все имеющиеся у него наличные на собственные удовольствия.
Роскошь вестибюля принимает его в свои объятья. Там так тепло, красиво и уютно, что Данни тут же забывает, что за дверями холодная и дождливая ночь.
Стены обшиты ценными породами дерева, дорогая мебель, способствующее романтике освещение, бар отеля огромен, но тем не менее забит до отказа.
Каждая женщина, независимо от возраста, красавица, благодаря то ли милости Господа, то ли ножу хорошего хирурга. Половина мужчин симпатичны, как кинозвезды, вторая половина думает, что внешне они ничем не уступают тем самым звездам.
Большинство этих людей работает в индустрии развлечений. Они - не актеры, но агенты, менеджеры киностудий, журналисты, продюсеры.
В любом другом отеле, по всему городу, можно услышать разговоры на нескольких иностранных языках, но в этом говорят только на английском, причем на той немногословной, но колоритной версии английского, которая известна как диалект сделок. Здесь укрепляют связи, делают деньги, договариваются