отказывается думать о том, что это может означать. Его это совершенно не волнует.
- Я заслужил то, что грядет, - говорит он, а лица из его прошлого наводняют память, число их - легион.
- Скоро, - обещает ему Тайфун.
Душа Данни стоит, согнувшись, смотрит в пол, с которого исчезло его тело, готовая принять любое наказание, лишь бы унять эту невыносимую душевную боль, заглушить эти гложущие угрызения совести.
- Ждет тебя ужасное, - продолжает Тайфун, - возможно, ничуть не лучше того, что ты получил бы, если б отклонил мое предложение и решил пробыть тысячу лет в чистилище, прежде чем переместиться… наверх. Ты был не готов сразу отправиться к свету. Сделка, которую я тебе предложил, избавила тебя от столь утомительного ожидания.
Кабина лифта замедляет ход, останавливается. Мелодичный звуковой сигнал свидетельствует о прибытии
на нужный этаж, словно они находятся в административном здании.
Двери раздвигаются, в кабину кто-то входит, но Данни не смотрит на вновь прибывшего. Теперь в его ощущениях нашлось место и ужасу, но он еще не стал доминирующей эмоцией.
Увидев, кто вошел в кабину, Тайфун яростно матерится, с нечеловеческой злобой, куда только подевалось столь свойственное ему обаяние. Он встает перед Данни, и в голосе слышится горечь и осуждение:
- Мы заключили сделку. Ты продал мне душу, мальчик, а я дал тебе даже больше, чем ты просил.
Силой воли, в этом человек Тайфуну не соперник, он заставляет Данни посмотреть на него.
Это лицо.
О, это лицо. Лицо, в котором слилась квинтэссенция десяти тысяч кошмаров. Лицо, которого человеческий разум не может даже представить себе. Будь Данни жив, он бы умер, взглянув на это лицо. Даже здесь душа его сжимается в комок.
- Ты хотел спасти Трумэна, просил о его спасении, и ты его спас, - напоминает ему Тайфун. Не голос - рычание, полное ненависти. - Ты сказал, ему нужен ангел-хранитель. Черный ангел - это ближе к истине. Ты просил о Трумэне, а я дал тебе его, да еще этого мальчишку и Янси в придачу. Ты такой же, как эти голливудские говнюки в баре отеля, такой же, как политик и его помощники, которых я заманил в западню в Сан-Франциско. Вы все думаете, что вам хватит ума разорвать заключенную со мной сделку, когда придет час выполнять ее условия, но в конце концов вам всем приходится платить по счету. Здесь сделки не разрываются!
- Уходи, - говорит вновь прибывший.
Данни решает не смотреть на говорящего. Если ему может открыться еще более жуткое зрелище, чем лицо Тайфуна, а он предполагает, что так и будет, он не желает смотреть на этот кошмар по собственной воле, только если его заставят, как заставил Тайфун.
Вновь прибывший повторяет, более настойчиво: «Уходи».
Тайфун выходит из кабины, Данни уже готов последовать за ним, навстречу тому, что заслужил, но двери сходятся, отсекая выход, и он остается наедине с вновь прибывшим. Кабина вновь начинает движение, и Данни весь дрожит, осознав, что в этой бездне могут быть даже более глубокие уровни в сравнение с тем, где обитает Тайфун. - Я понимаю, что сейчас происходит с тобой, - говорит вновь прибывший, дублируя слова Тайфуна, произнесенные чуть раньше, в Палаццо Роспо, когда они начали спуск в неведомые глубины. По одному слову «уходи» он не узнал ее голоса. Теперь узнает. Он знает, что это какой-то трюк, пытка, и не смотрит на нее. Она говорит: - Ты прав, выражение «угрызения совести» не может описать душевной боли, которую ты испытываешь, слез, которые столь болезненны для твоей души. Не могут и такие слова, как печаль, сожаление, горе. Но ты не прав, думая, что не знаешь этого слова, Данни. Ты однажды узнал его и все еще знаешь, хотя до сих пор не мог испытать это чувство.
Он так сильно любит этот голос, что более не может отводить взгляд, когда она с ним говорит. Собравшись с духом, готовый к тому, что увидит лицо еще более отвратительное, чем у Тайфуна, он поднимает глаза и видит, что Ханна такая же прекрасная, какой и была при жизни.
На этом сюрпризы не заканчиваются: он вдруг осознает, что кабина изменила направление движения. Они более не спускаются во все более темные глубины. Они поднимаются.
Со стен исчезла плесень и грязь. И воздух не пропитан вонью.
В изумлении, еще не решившись надеяться, Данни спрашивает: «Как такое может быть?»
- Слова - это мир, Данни. Они имеют значение и благодаря этому обладают