фиксирующих происходящее по всему торговому
центру, в нем могли и не признать человека, вышедшего из туалета аккурат перед потопом.
Опять же множество гирлянд, снежинок и прочих атрибутов праздника, украсивших коридоры и галереи торгового центра, существенно снижало эффективность камер наблюдения, закрывая часть поля обзора.
При этом праздновалась вроде бы зима, но никак не Рождество: Корки не увидел ни ангелов, ни яслей, ни Санта-Клауса, ни эльфов, ни оленей, ни традиционных для Рождества перемигивающихся разноцветных огней: в гирляндах горели только белые лампочки. Еловые ветки из пластика, сверкающие сосульки из алюминиевой фольги висели, где только можно. Тысячи больших снежинок из пенопласта свисали с потолка. На центральной площади соорудили ложный искусственный каток, на котором десять роботов катались на коньках, а вокруг стояли снеговики, снежные крепости, дети-роботы замахивались друг на друга пластиковыми снежками, механические белые медведи принимали комичные позы.
Корки Лапута не мог не восторгаться бесцельностью всех этих немалых затрат.
На первом эскалаторе, спускаясь на первый этаж, и на втором, который доставил его в гараж, он размышлял над некоторыми подробностями плана убийства Рольфа Райнерда. План этот, смелый и простой, он разработал, отовариваясь в магазинах и готовя туалетный потоп.
В отличие от многих и многих, он мог параллельно заниматься несколькими делами.
Для тех, кто никогда не изучал политическую стратегию и не получил серьезную философскую подготовку, проделки Корки могли показаться детскими шалостями. Общество крайне редко можно обрушить исключительно актами насилия, однако сознательный анархист должен отдавать своей миссии каждую минуту каждого дня, создавая хаос, как в большом, так и в малом.
Полуграмотные панки, уродующие общественную собственность граффити, подрывники-самоубийцы, обкурившиеся поп-звезды, прославляющие ярость и нигилизм, адвокаты, специализирующиеся на коллективных исках, целью которых является уничтожение крупнейших корпораций и институтов со столетней историей, серийные убийцы, торговцы наркотиками, продажные полицейские, вороватые топ-менеджеры, обогащающиеся за счет двойной бухгалтерии и грабежа пенсионных фондов, потерявшие веру священники, растлевающие детей, политики, ради переизбрания разжигающие классовую зависть, - все они и многие другие, действующие на разных уровнях, - одни разрушали, как сошедший с рельсов поезд, другие размеренно подтачивали, как термиты, вгрызающиеся в ткань благовоспитанности и здравомыслия, все они делали одно общее дело: способствовали окончательному уничтожению общества, и так находящегося в коллапсе.
Если бы Корки мог каким-то образом, без риска или собственной жизни, разносить чуму, он бы с превеликой радостью заражал всех и вся, чихая, кашляя, пожимая руки, целуя. А потоп в туалете устраивал потому, что не гнушался приближать приход хаоса мелочевкой, ожидая возможности пойти на большое дело.
В гараже, подойдя к своему «БМВ», он снял пиджак. Прежде чем сесть за руль, надел желтый дождевик. Желтую шляпу из клеенки положил рядом, на пассажирское сиденье.
Помимо того, что дождевик обеспечивал надежную защиту от самого сильного дождя, он являл собой идеальную одежду для убийства. Кровь легко смывалась с блестящей виниловой поверхности, не оставляя ни малейшего следа.
Согласно Библии, у каждого времени свое предназначение, есть время убивать, а есть время врачевать.
На врачевателя Корки не тянул, поэтому полагал, что есть время убивать, а есть не убивать. Вот теперь пришло время убивать.
Список приговоренных к смерти состоял у Корки не из одного имени, и Райнерд занимал в нем не верхнюю строчку. Анархия многого требовала от своих последователей.

Глава 18

В задыхатории Фрик, перепуганный и хрипящий, несомненно, более синий, чем синяя луна, сумел добраться от середины комнаты до стальной стены, к которой и привалился спиной.
Ингалятор, который он сжимал в правой руке, весил чуть больше внедорожника «Мерседес-500» М-класса.
Вот его отца всегда окружала толпа, и кто-нибудь обязательно помог бы поднять этот идиотский агрегат. Еще один недостаток одиночества.
Из-за недостатка кислорода мысли путались. На мгновение он уверовал, что его рука прижата к полу тяжеленным дробовиком, и именно дробовик он хочет поднять, чтобы