вчера утром… Рольфа Райнерда?
- Знаменитый волк, - ответила она. - Рольф означает знаменитый волк.
- Рольф означает труп. Ты смотришь новости?
- Я же не мазохистка, не так ли?
- Тогда загляни в сводку убийств. Но не сейчас. Сейчас я хочу, чтобы ты кое-что узнала для меня, для Этана, но неофициально.
- Что тебе нужно?
Рисковый посмотрел на дом: с одной стороны, жилище для дружной семьи, с другой - ворота в ад.
- Владимир Лапута. Сообщи мне, как можно быстрее, не числится ли за ним чего, пусть даже штраф за неправильную парковку, все, что угодно.

***

Вместо того чтобы нажать на спусковой крючок, Корки вытащил ствол изо рта Далтона. Сталь скрипнула о зубы, которые шатались из-за общего истощения организма.
- Смерть от пули будет для тебя слишком легкой, - усмехнулся Корки. - Когда я решу покончить с тобой, я сделаю это медленно… так, чтобы это событие запечатлелось в памяти.
Он отложил пистолет, рассказал Далтону о том, как избавился от тел Ракели и Эмили, достал из соседнего холодильника новую бутыль с раствором для внутривенного вливания.
- Сегодня я кое-кого привезу сюда, - говорил он, готовя капельницу. - Зрителя, который станет свидетелем твоих последних мучений.
На высохшем лице, с кожей, облепившей кости, запавшие глаза следовали за перемещениями Корки по комнате, они более не сверкали ненавистью, их заполнил страх, это были глаза человека, который наконец-то осознал могущество хаоса и понял его величие.
- Это десятилетний мальчик, мой новый проект. Ты удивишься, когда я представлю его тебе.
Поставив на стойку новую бутыль, Корки прошел к шкафчику с лекарствами, достал одноразовый шприц и два маленьких пузырька.
- Я привяжу его к стулу рядом с твоей кроватью. А если он не захочет смотреть, как я убиваю тебя, я оттяну ему веки и приклею их липкой лентой.

***

Лаура Мунвс не нашла преступлений, числящихся за Владимиром Лапутой. Ему даже не выписывали штраф за неправильную парковку. Но, позвонив менее чем через пятнадцать минут, она сообщила Рисковому кое-что интересное.
В отделе расследования грабежей и убийств оставалось открытым дело, в котором фигурировала фамилия Лапута. Активное расследование не велось, речь шла о типичном «глухаре», когда у детективов не было ни улик, ни ниточек, тянущихся к подозреваемым.
Четыре года тому назад женщину, которую звали Джастина Лапута, в возрасте шестидесяти восьми лет, убили в собственном доме. Адрес, указанный в деле, полностью совпадал с адресом дома, за которым в тот момент наблюдал Рисковый.
- И как же она умерла? - спросил Рисковый, не отрывая глаз от дома.
- В компьютер введено не все дело, а резюме. Но здесь указано, что ее забили до смерти каминной кочергой.
Мине Райнерд сначала прострелили ногу, а потом забили до смерти мраморно-бронзовой лампой.
Каминная кочерга. Тяжелая лампа. В обоих случаях убийца хватался за тупое орудие, подвернувшееся под руку. Маловато, конечно, для утверждения, что налицо modus operandi, что в обоих случаях убийца один и тот же, но появлялась хоть какая-то зацепка.
- Джастину убили с необычной жестокостью, - продолжила Лаура. - Судебно-медицинский эксперт насчитал от сорока до пятидесяти ударов кочергой.
Убийство Мины Райнерд, по ней, правда, колошматили лампой, было не менее жестоким.
- Кто расследовал то дело? - спросил Рисковый.
- Уолт Сандерленд в том числе.
- Я его знаю.
- Мне повезло. Пять минут тому назад дозвонилась ему на сотовый. Сказала, что сейчас нет времени объяснять, зачем мне это нужно, и спросила, были ли у него в том деле подозреваемые. Он ответил без запинки. Состояние Джастины унаследовал ее единственный сын. Уолт говорит, что он - самодовольный подонок.
- А зовут сына - Владимир, - догадался Рисковый.
- Владимир Ильич Лапута. Преподает в том же университете, где преподавала, пока не ушла на пенсию, его мать.
- Тогда почему он не в местах не столь отдаленных?
- Уолт говорит, что алиби у него оказалось более надежным, чем скафандр высадившегося на Луну астронавта.
Но ведь в этом мире совершенство недостижимо. Вот и стопятидесятипроцентное алиби всегда вызывает подозрение у копа, потому что кажется искусственно созданным, а не естественным.
Дом ждал в дожде, словно живой, несколько освещенных окон казались глазами.

***

В шприц Корки набрал парализующий коктейль, чтобы держать пленника