миру под многими именами и только Корки известный как Квиг фон Гинденбург, жил не в самых знаменитых районах Малибу. Его дом находился далеко от знаменитых холмов и пляжей, где знаменитые актеры, рок-звезды и фантастически богатые отцы-основатели обанкротившихся компаний, поднявшихся на волне инвестиционного бума в высокие технологии, загорали, развлекались и обменивались рецептами печенья с марихуаной.
Он жил в глубине материка, за холмами, скрывавшими от него море, в одной из тихих долин, которые нравились не только тем, кто разводил лошадей и любил тихую жизнь, но всякого рода психам, выращивавшим марихуану при искусственном освещении в сараях и бункерах, экотеррористам, планирующим взрывы автомобильных салонов ради спасения древесных крыс, последователям религиозных культов, обожествлявшим НЛО.
Изгородь, окружавшая четыре акра земли, принадлежащих Троттеру, давно уже нуждалась в покраске. Обычно он держал ворота на замке, дабы отвадить незваных гостей.
Сегодня ворота распахнул, опасаясь, что Корки, для него Робин Гудфело, федеральный агент, протаранит их и сорвет с петель, как однажды случилось.
В конце посыпанной гравием подъездной дорожки стояла гасиенда Троттера. По облупившейся краске и пыльным окнам чувствовалось, что хозяин пренебрегает уходом за домом.
И действительно, Троттер не тратил деньги на текущий ремонт, уверенный в том, что может в любой момент сорваться с места. Осужденный, лежащий под ножом гильотины, пребывал в меньшем напряжении, чем Джек Троттер в повседневной жизни.
Теоретик заговоров, он верил, что нацией правит тайная политическая клика, которая в самом скором времени собирается покончить с демократией и установить режим жесткой диктатуры. И он постоянно искал ранние признаки грядущего переворота.
На текущий момент Троттер верил, что в авангарде подавления демократии пойдут работники почтового ведомства. Они, по его убеждению, были не просто бюрократами, какими хотели казаться, но прекрасно подготовленными штурмовиками, маскирующимися под невинных почтальонов.
Он уже приготовил себе цепочку убежищ, расположенных в удаленных местах. Надеялся отрезать себя от цивилизации и таким образом пережить резню.
Вне всяких сомнений, он бы удрал после первого же визита Корки, если бы не уверовал, что Корки, вернее, Робину Гудфело известно местонахождение всех его убежищ, где он и мог накрыть его с компанией головорезов-почтальонов, которые расправились бы с ним безо всякой пощады.
У восточного края участка, на удалении от дома, стоял древний некрашеный сарай и новенький металлический ангар. О том, для чего Троттеру нужны эти сооружения, Корки знал самую малость, но прикидывался, будто ему известно все.
В яростной летней жаре главную угрозу для Троттера представлял пожар, а не клика политиков-заговорщиков. На крутых склонах, да и на половине самой долины хватало сушняка, который в конце августа мог вспыхнуть от одной искры. Не потребовалось бы даже разливать бензин, как в доме Бриттины Дауд.
Теперь, конечно, склоны так пропитались водой, что могли селевым потоком сползти вниз. А в такой узкой долине грязевая волна накрыла бы и параноика, который в любой момент ждал беды. Услышав грохот, Троттер, возможно, успел бы прыгнуть в автомобиль, и тогда сель похоронил бы его живым. Жил бы он, правда, недолго - пока в кабине оставался кислород, а потом разделил бы участь раздавленных грязевой волной животных.
Корки любил Южную Калифорнию.
Пока еще живой и нераздавленный, Троттер поджидал своего гостя на веранде. Он надеялся, что ему удастся не пустить Корки в дом.
Во время одного из предыдущих визитов, войдя в роль грубого федерального агента, который использует Конституцию Соединенных Штатов вместо туалетной
бумаги, Корки проявил себя с худшей стороны. Не выказал должного уважения к собственности Троттера. Повел себя как громила.
И в этот двадцать второй день декабря предпраздничное настроение не растопило сердце Корки. К Троттеру он приехал злобным эльфом.
Припарковался в десяти футах от веранды и, несмотря на ливень, преодолел их не спеша, потому что Робин Гудфело, пребывающий в дурном настроении, не замечает такую мелочь, как непогода.
Поднялся по трем ступеням, отделявшим землю от пола веранды, вытащил «глок» из наплечной кобуры, вдавил дуло в лоб Троттера:
- Повтори, что ты мне сказал