Вселенной.
Или кто построил первый лифт. Используя в качестве приводной силы людей, лошадей и, наконец, воду, римский архитектор Витрувий сконструировал первые лифты лет за пятьдесят до рождества Христова.
Фрик знал.
Но множество всяких и разных известных ему фактов не приносило никакой пользы в повседневной жизни. Со всеми этими знаниями он оставался для своего возраста худышкой-недомерком, с тощей шеей и огромными зелеными глазами матери. И если у матери глаза эти были одним из главных достоинств, то его превращали в нечто среднее между совой и инопланетянином. Но ему нравилось знать все эти факты, пусть они и не могли вытащить его из трясины Фрикдома.
Владея экзотическими познаниями, неведомыми большинству людей, Фрик чувствовал себя чародеем. Или по меньшей мере учеником чародея.
Если не считать мистера Юнгерса, который приходил в поместье дважды в месяц, чтобы почистить и подремонтировать большую коллекцию современных и антикварных электрических поездов, только Фрик знал практически все о железнодорожной комнате и работе собранных в ней моделей.
Поезда принадлежали всемирно известной кинозвезде, Ченнингу Манхейму, который был его отцом. В закрытом для посторонних личном мире Фрика кинозвезду знали как Призрачного отца, поскольку обычно присутствовал он здесь только душой.
Призрачный отец мало что мог сказать о функционировании железнодорожной комнаты. На деньги, потраченные на приобретение коллекции, он мог бы купить целую страну Тувалу, но в поезда играл редко.
Большинство людей слыхом не слыхивали о государстве Тувалу. Оно раскинулось на девяти островах в южной части Тихого океана, население составляло десять тысяч человек, основными экспортными продуктами являлись копра и кокосовые орехи.
Большинство людей понятия не имело, что такое копра. Фрик - тоже. Он намеревался заглянуть в словарь с тех самых пор, когда узнал о существовании Тувалу.
Железнодорожная комната находилась в верхнем из двух подземных уровней, примыкала к гаражу. Длиной в шестьдесят восемь и шириной в сорок шесть футов, общей площадью она превосходила дом средних размеров.
Отсутствие окон позволяло полностью отсечь внешний мир. Здесь царила железнодорожная фантазия.
Вдоль двух коротких стен от пола до потолка стояли стеллажи, на которых и размещалась вся коллекция, за исключением моделей, которые использовались в данный момент.
На длинных стенах висели знаменитые картины поездов. На одной локомотив, ярко светя прожектором, вырывался из густого тумана. На другой катил по залитым лунным светом прериям. Самые разные поезда мчались сквозь леса, пересекали реки, поднимались в горы под дождем, снегом, в тумане, темной ночью, клубы дыма вырывались из трубы, искры летели из-под колес.
А середину этой большущей комнаты занимал маститый стол с множеством ножек. На нем соорудили искусственный ландшафт с зелеными холмами, полями, лесами, долинами, ущельями, реками, озерами. Семь миниатюрных городков (счет крохотным жилым домам, школам, больницам, магазинам шел на сотни) соединялись как железными, так и асфальтированными дорогами. Модель включала восемнадцать мостов, девять тоннелей. Плюс множество разнообразных повороти железной дороги, прямые участки, спуски, подъемы. Рельс и шпал на модели было больше, чем кокосом и Тувалу.
Удивительная конструкция занимала площадь пятьдесят на тридцать два фута, и человек мог или ходить вокруг, или, открыв калитку, войти внутрь, совершить небольшую экскурсию, на какое-то время стать Гулливером в стране лилипутов.
Фрику нравилось чувствовать себя Гулливером.
С его легкой руки на площадке появились армии игрушечных солдатиков, и теперь он одновременно играл и в поезда, и в войну. Учитывая, что солдатиков у него было сколько душе угодно, игра получалась интересной.
Телефонные аппараты стояли и у массивного стола, и у двери. Когда заиграла его личная мелодия, Фрик удивился. Ему звонили редко.
Поместье обслуживали двадцать четыре линии. Две относились к системе безопасности, по одной шел постоянный мониторинг систем обогрева и кондиционирования. Две служили для получения и отправления фиксов, еще две связывали поместье с Интернетом.
Шестнадцатью из семнадцати оставшихся пользовались члены семьи и обслуживающий персонал. Линия 24 имела особое предназначение.
Отец Фрика использовал четыре линии, поскольку