в глубоком и тайном убежище.
Фонарики он складывал в корзинку для пикника. Емкость привлекла его крышкой на петлях. При закрытой крышке никто не смог бы увидеть, что лежит в корзинке, если бы он случайно столкнулся с кем-нибудь из работников поместья.
На вопрос, что в корзинке, он намеревался солгать: «Сандвичи». А потом рассказать байку о том, что решил стать лагерем под накрытым тентом столом в бильярдной, изображая индейца, живущего, скажем, в 1880 году.
Идея изображать индейца в бильярдной была, само собой, на редкость глупой. Но большинство взрослых не сомневалось в том, что десятилетние дети, растущие без родительской опеки, глупы и, конечно же, творят всякие глупости, так что ему наверняка бы поверили, более того, еще бы и пожалели.
Лучше, чтобы люди тебя жалели, чем думали, что ты такой же безумец, как двухголовый кот Барбары Стрейзанд.
Это выражение он почерпнул из лексикона Призрачного отца. Когда тот думал, что человек не в своем уме, то говорил: «Он такой же безумец, как двухголовый кот Барбары Стрейзанд».
Многие годы тому назад Призрачный отец подписал контракт на съемку в фильме, который ставила Барбара Стрейзанд. Но что-то пошло не так, и в результате он отказался от участия в проекте.
Никто и никогда не слышал от него плохого слова в адрес Барбары. Но сие не означало, что они дружили и стремились к приключениям в компании друг друга, как маленькие животные в сказке «Ветер в ивах».
В индустрии развлечений все притворялись друзьями всех, даже если и ненавидели кого-то черной ненавистью. Они улыбались, целовались, обнимались, похлопывали друг друга по спине, так убедительно хвалили коллег, что и сам Шерлок Холмс не догадался бы, кто и кого хотел убить.
Согласно Призрачному отцу, никто в индустрии развлечений не решался сказать правду о ком-либо, потому что все знали: каждый готов на такую кровавую вендетту, какая и не снилась самому отъявленному мафиози.
У Барбары Стрейзанд не было двухголового кота. Речь шла, по словам Призрачного отца, всего лишь о метафоре, касающейся какого-то персонажа или эпизода сценария, который она захотела добавить в свой фильм после того, как Призрачный отец согласился играть в фильме. То есть в сценарии, на котором стояла его подпись, никакого двухголового кота не было.
В то утро, в коридоре у кухни, когда Фрик едва не рассказал мистеру Трумэну о мужчине в зеркале, Молохе и всем остальном, он чуть не переступил черту, за которой его воспринимали бы не иначе, как двухголовым котом Барбары Стрейзанд.
Его мать однажды сидела в психушке.
Они подумают: «Какая мать, такой и сын».
Его мать выпустили через десять дней.
Если бы Фрик начал говорить о мужчине в зеркале, его бы вообще оттуда не выпустили. Ни через десять дней, ни через десять лет.
Более того, окажись он в психушке, Молох бы точно знал, где его найти.
Вот он и тащил корзинку для пикника, собирая фонарики на лестнице черного хода, в дальних концах коридоров, в чайной комнате, в комнате медитации, твердя про себя: «Сандвичи, сандвичи». Боялся, что в конце концов, столкнувшись с кем-нибудь из горничных или слуг, впадет в ступор и забудет, какую собирался сказать ложь.
По натуре он не был хорошим лгуном. Обычно ему не приходилось лгать, чтобы сойти за нормального. Но вот настал день, когда ложь требовалась ему, чтобы выжить, и неумение лгать могло обернуться смертью.
- Сандвичи, сандвичи.
Да уж, лгуном он был отвратительным.
И сражаться ему предстояло в одиночку. Даже с этим невесть откуда взявшимся ангелом-хранителем сражаться ему предстояло в одиночку.
Всякий раз, проходя мимо окна, он напоминал себе, что дождливый день быстро катится к вечеру, а Молох, скорее всего, тогда и придет.
Невысокий для своего возраста, худенький для своего возраста, не умеющий хорошо лгать, одинокий… Все складывалось против него.
- Пандвичи, - бормотал он себе под нос. - Всего лишь пандвичи с маслом из водорослей и морскими орешками.

Глава 59

Пальмы, всякие и разные, высокие и не очень, с раскидистыми и уходящими вверх кронами, гнуло ветром, как в фильме «Ки-Ларго». Автобусы, легковушки, грузовики, внедорожники запрудили улицы, щетки едва справлялись с потоками воды, боковые стекла запотевали, клаксоны гудели, тормоза визжали, автомобили пытались продвинуться хоть на фут дальше, стояли, рывком бросались вперед,