исчезающим в зеркалах, - прокомментировал он, - над твоей головой и так занесен меч.
Рисковый вставил ствол-лезвие в замочную скважину. Четырежды нажал на спусковой крючок, прежде чем механизм «Локэйда» определился с бороздками и открыл замок.
Этан последовал за Рисковым в квартиру, закрыл за собой дверь. Постарался переступить через пятна, кровь Райнерда, марающие белый ковер у самой двери.
Он и сам пролил реки крови на этот ковер. Умер на нем. Воспоминания вернулись слишком живыми, чтобы быть сном.
Черно-белая мебель, произведения искусства, фотографии… именно такими он их и помнил.
На стене стая голубей застыла в полете. Как белые полоски на сером фоне, под облачным небом летели гуси. Совиный парламент заседал на крыше амбара, обсуждая судьбу мышей.
Рисковый находился в квартире во время первичного обыска. Знал, какие вещественные улики увезли, а что осталось.
Направился в угол гостиной к черному лакированному письменному столу с белыми, под слоновую кость, ручками ящиков.
- То, что нам нужно, скорее всего, здесь, - и начал один за другим выдвигать ящики.
Вороны на железном заборе, орел на скале, цапля с яростными глазами, доисторическая птица, птеродактиль - все таращились в эту гостиную из других мест, из других времен.
Отдавая себе отчет, что это бред, и не стыдясь этого, Этан чувствовал, что птицы поворачивали головы, следя за ним, стоило ему отвести взгляд. Все они знали, что он должен быть мертв, а вот человек, который собирал их образы, - жив, чтобы любоваться ими.
- Есть, - Рисковый вытащил из одного из ящиков коробку из-под обуви. - Банковские декларации, чеки.
Они сели за кухонный столик из нержавеющей стали с поверхностью из черного пластика и принялись разбирать финансовые документы Райнерда.
За столом находилось окно. За окном - день, серый, ветреный, дождливый, на текущий момент без грома и молний, но темный, мрачный, угрожающий.
Дневного света для работы не хватало. Рисковый встал и включил маленькую черно-белую керамическую люстру, которая висела над кухонным столом.
Перед ними лежали одиннадцать пачек чеков, перетянутых резинками, по одной на каждый месяц года, от января до ноября. Чеки за текущий месяц банк прислал бы только к середине января.
Закончив работу, они намеревались вернуть все чеки в коробку, а коробку - в ящик стола. Сэм Кессельман, детектив, расследовавший убийство Мины Райнерд, несомненно, проверил бы те самые чеки после того, как выздоровел бы и вернулся на службу. Прочел бы он и сценарий убитого актера.
Но если б они ждали выздоровления Кессельмана, Ченнинга Манхейма могли бы убить. Да и Этана тоже.
Им требовалось просмотреть только чеки за первые восемь месяцев года, до убийства Мины Райнерд.
Рисковый оставил себе четыре пачки. Еще четыре пододвинул Этану.
По сценарию безработный и недооцененный актер поступает в класс актерского мастерства в университете, где встречает профессора, с которым и разрабатывает план убийства величайшей мировой кинозвезды. Если придуманный профессор имел прототип в реальной жизни, то чеки, оплачивающие занятия, могли подсказать, с какого учебного заведения лучше начинать поиски.
Вскоре они выяснили, что Рольф Райнерд обожал учиться. За первые восемь месяцев года он посетил пару трехдневных семинаров актерского мастерства, сценарный семинар, однодневный семинар по рекламе и самопрезентации, прослушал два университетских курса по американской литературе.
- Шесть подозреваемых, - подвел итог Рисковый. - Думаю, у нас впереди трудный день.
- Чем скорее мы их проверим, тем лучше, - согласился Этан. - Но Манхейм вернется из Флориды только в четверг, во второй половине дня.
- И что?
- У нас есть и среда.
Рисковый смотрел мимо Этана, в окно, на облака и дождь, словно предсказатель, пытающийся определить будущее по оттенкам серого. Заговорил после долгой паузы:
- Может, нам не стоит рассчитывать на завтра. Я чувствую, что времени у нас в обрез.
Чтобы убедиться, что Бриттина мертва, Корки хотел сделать и контрольный выстрел, на этот раз в затылок, но его пистолет начал «гавкать».
Даже у глушителей высочайшего класса эффективность со временем падает. Какой бы материал ни использовался для глушения звука, при каждом выстреле он чуть уплотняется, а потому все больше децибел прорывается наружу.
Более того, глушитель Корки изначально