либо очень успешными – продвинулись выше всяких мыслимых ожиданий относительно их места в жизни, либо, – он провел указательным пальцем по именам Эммы Херлихи и Пола Бернса, – их жизнь пошла под откос, и они разложились изнутри. – Он посмотрел на Энджи, как будто она знала ответ. – Что-то состарило этих людей, мисс Дженнаро. Что-то изменило их.
Машина остановилась позади собора, и Энджи, глядя на фотографию, вновь спросила:
– Что же они сделали?
– Не знаю, – сказал Болтон, криво усмехаясь в мою сторону. – Но, как сказал бы Алек Хардимен, это был знаковый поступок.

Глава 29

Мы с Энджи шли в кондитерскую на Бостон-стрит, а Девин с Оскаром сопровождали нас на значительном расстоянии.
Мы оба смертельно устали, и воздух рябил прозрачными пузырьками, которые лопались у меня перед глазами.
В это серое утро мы, почти не разговаривая, сидели у окна, потягивали кофе и смотрели на улицу. В нашей головоломке, казалось, все части сходятся, но почему-то сама она пока отказывалась принимать какую-либо узнаваемую форму.
Можно предположить, что ОАЭЭ имела какую-то связь либо с Хардименом и Рагглстоуном, либо с третьим загадочным убийцей. Но какого рода связь? Возможно, они видели нечто, что, по мнению Хардимена или таинственного убийцы, будет компрометировать их? Если так, что они могли видеть? И почему просто-напросто не убрать Членов ОАЭЭ еще тогда, в середине семидесятых? Зачем было ждать двадцать лет, чтобы теперь преследовать их потомков или близких этих самых потомков?
– Ты выглядишь разбитым, Патрик.
Я устало улыбнулся.
– Ты тоже.
Она отхлебнула свой кофе.
– После этого совещания давай пойдем домой, в постель.
– Звучит как-то двусмысленно.
Она хихикнула.
– Ничего подобного. Ты знаешь, что я имею в виду.
Я кивнул.
– Все стараешься соблазнить меня, после всех этих лет.
– Мечтай, глупыш.
– Тогда, в семьдесят четвертом, – сказал я, – что за причина могла заставить человека использовать грим?
– Ну, ты просто зациклился на этом пунктике.
– Да.
– Не знаю, Патрик. Возможно, они были слишком самовлюбленными. Или маскировали родимое пятно.
– С помощью белого грима?
– Возможно, они были мимы. Или клоуны. Или "готы".
– Или поклонники группы "Кисс", – сказал я.
– Или так. – Она промурлыкала какой-то такт из "Бет".
– Ерунда.
– Что именно?
– Связь где-то здесь, на поверхности, – сказал я. – Я это чувствую.
– Имеешь в виду грим?
– Да, – сказал я. – И связь между Хардименом и Ассоциацией. Я уверен. Она у нас прямо под носом, но мы слишком устали, чтобы распознать ее.
Она пожала плечами.
– Пошли посмотрим, что скажет Болтон на своей летучке. Возможно, все станет на свои места.
– Конечно.
– Не будь пессимистом, – сказала она.

* * *

Половина людей Болтона работали здесь же, в округе, добывая информацию, другие караулили квартиры Энджи, Фила и мою, поэтому Болтон получил разрешение отца Драммонда собираться в его соборе.
Как это обычно бывает по утрам, в церкви еще стоял дымный запах кадила и свечного воска от семичасовой мессы, от скамеек несло хвойным моющим средством и мылом, и все венчал печальный аромат увядающих хризантем. Мириады пылинок кружились в косых лучах света, льющихся через восточные окна на алтарь и исчезающих в средних рядах скамеек. В это холодное осеннее утро церковь с ее мягко-коричневыми и красными тонами, золотистым внутренним светом и разноцветными витражами, которые только начали прогреваться скупым солнцем, смотрелась так, как, очевидно, задумывали основатели католицизма: как место, очищенное и неподвластное земному несовершенству, где подобает слышать только шепот и умиротворяющий шорох ткани под склоненным коленом.
Болтон уселся в позолоченное, с красной обивкой кресло священника, стоящее у алтаря. Он подвинул его немного вперед, чтобы поставить ноги на алтарный рельс. Остальные агенты и несколько полицейских сидели на четырех передних рядах, держа в руках ручки, бумагу или диктофон.
– Рад, что вы смогли прийти, – сказал Болтон.
– Не стоит, – сказала Энджи, глядя на его ботинки.
– Что именно?
– Не сидите у алтаря в кресле священника с ногами на рельсе.
– Почему нет?
– Кто-то может счесть это оскорбительным.
– Только не я. – Он пожал плечами. – Я не католик.
– Я католичка, – сказала она.
Болтон внимательно посмотрел на нее, надеясь, что она шутит, но ее ответный взгляд