мы его встретим.
Она рассмеялась каким-то влажным, удушливым смехом.
– Мы с тобой, что называется, в пролете, Патрик. Ты знаешь это, я знаю, и он, наверное, тоже знает. Уже столько дней мы не в состоянии ни есть, ни спать как все люди. Он сломил нас эмоционально и психологически, мы ни о чем другом не в состоянии даже думать, – ее влажные руки легли на мои щеки. – Если он захочет, он нас уничтожит.
Я ощутил дрожь, исходящую от ее рук, будто их пронзил внезапный электрический разряд. А сквозь ее футболку пробивался пульсирующий жар, жар крови и неги молодого тела, и я понимал, что она права.
Если он захочет, то уничтожит нас.
И эта мысль была так дьявольски отвратительна, так осквернена сознанием, что мы, вернее, каждый из нас, – совершеннейшее ничто, а точнее, груда органов, вен, мышц и клапанов, которые находятся в подвешенном состоянии среди потоков крови внутри бренной, бесполезной внешней оболочки. И вот, по взмаху хлыста, может явиться Эвандро и спокойно прихлопнуть нас, причем сделает это так же легко, как мы выключаем свет, после чего эта самая груда органов перестанет функционировать, белый свет для нас померкнет и наступит вечная тьма.
– Помнишь, о чем мы говорили? – спросил я. – Если нам придется умереть, мы заберем его с собой.
– Что? – сказала она. – Что, черт побери, Патрик? Я не хочу брать Эвандро с собой. Я просто-напросто не хочу умирать. Хочу, чтобы он оставил меня в покое.
– Ш-ш-ш, – мягко сказал я. – Все в порядке. Успокойся.
Она грустно улыбнулась.
– Прости, это потому, что вокруг глухая ночь, и мне не было так страшно никогда в жизни, и я не в состоянии изображать из себя эдакого крутого парня. Наши, кстати, в последнее время чувствуют себя ненамного лучше.
Глаза ее увлажнились, то же случилось и с ладонями, прижатыми к моим щекам, а теперь вновь сползающими на ее колени.
Я нежно сжал запястья ее рук, и она вновь подалась вперед. Ее правая рука погрузилась в мои волосы, отбрасывая их со лба, она прижалась ко мне всем телом, при этом ее бедра умостились между моими, а ее левая нога коснулась моей правой, когда она сбрасывала простыню к концу кровати.
Прядь ее волос щекотала мой левый глаз, но мы оба застыли, почти касаясь лицами друг друга. Страх был повсюду: в ее дыхании, в наших волосах, на нашей коже.
Ее темные глаза уставились на меня со смешанным чувством любопытства, решимости и тени прошлых обид, о которых мы никогда не говорили. Ее пальцы погрузились в мои волосы еще глубже, а бедро уткнулось в мое собственное.
– Мы не должны этого делать, – сказала она.
– Нет, – ответил я.
– Как насчет Грейс? – прошептала она.
Вопрос ненадолго повис в воздухе, у меня не было ответа.
– А как насчет Фила? – спросил я.
– Пройденный этап, – сказала она.
– Но есть веские причины, по которым мы не занимались этим уже семнадцать лет, – сказал я.
– Знаю. Стараюсь не забывать о них.
Подняв руку, я запустил ее в волосы Энджи над левым виском, она же впилась зубами в мое запястье, изогнула спину и надавила на меня бедром еще сильнее.
– Рене, – сказала она, вцепившись в волосы у моего виска с внезапной злостью.
– Рене ушла. – Я грубо схватил ее за волосы.
– Ты так уверен?
– Когда-нибудь слышала, чтобы я говорил о ней? – Я вытянул левую ногу вдоль ее правой и прижал ее лодыжкой.
– Это подозрительно, – сказала она. Ее левая рука соскользнула с моей груди и больно ущипнула меня за бедро, туда, где обнаженная кожа встречается с резинкой трусов. – Странно, что ты никогда не говоришь о женщине, на которой был женат. – Пальцами она подцепила резинку на моем бедре.
– Эндж...
– Не произноси мое имя.
– Что?
– По крайней мере, когда мы говорим о тебе и моей сестре.
Вот так всегда. Прошло целых десять лет с тех пор, как мы начали эту дискуссию, и вот теперь она вновь на повестке дня со всеми своими грязными подробностями.
Энджи откинулась назад, и теперь сидела у меня на бедрах, а мои руки спустились на ее талию.
– Я свое заплатил, – сказал я.
Она покачала головой.
– Нет.
– Да.
Она пожала плечами.
– Меня, кстати, это не очень волнует. По крайней мере, в данный момент.
– Эндж...
Она приставила палец к моим губам, затем снова откинулась назад и стянула с себя майку. Отбросив ее на край кровати, она схватила мои руки и положила себе на грудь.
Она опустила голову, и ее волосы упали мне на руки.
–