Пойнт. Кто-то очертил карандашом круг, включавший в себя приход Св. Барта, куда опять же входили Эдвард Эверетт Сквеа, Блейк Ярд, вокзал Джей-Эф-Кей/Мэсс, участок Дорчестер авеню, начиная от границы Южного Бостона и заканчивая собором Св. Уильяма в Сейвин Хилл. Внутри круга были отмечены пять маленьких черных квадратиков и два больших синих круга.
– Что означают квадратики? – я взглянул на него.
– Приблизительное местожительство в 1974 году Джека Рауза, Стэна и Дайандры Тимпсон, Эммы Херлихи, Джерри Глинна и Эдгара Кензи. Два синих круга – это места убийств Кола Моррисона и Чарльза Рагглстоуна. Квадратики и точки находятся на расстоянии четверти мили друг от друга.
Я посмотрел на карту. Моя округа. Крошечная, всеми забытая труднодоступная местность, заполненная трехэтажными домами с выцветшими рамами, уютными тавернами и угловыми магазинчиками. Не считая неизбежных скандалов в барах, тут не случалось ничего примечательного. И тем не менее она удостоилась пристального внимания со стороны ФБР.
– То, на что вы смотрите, – сказал Болтон, – не что иное, как зона убийств.

* * *

Я позвонил Энджи из пустого конференц-зала. Она ответила после четвертого звонка, задыхаясь.
– Привет, я только что вошла.
– Что делаешь?
– Разговариваю с тобой, дуралей, и открываю почту. Счет, счет, реклама ресторана, счет, счет, счет...
– Как там Мэй?
– Хорошо. Я только что вручила ее Грейс. А как у тебя прошел день?
– Парня с бородкой зовут Эвандро Аруйо. Он был "дружком" Алека Хардимена в тюрьме.
– Ерунда.
– Ничуть. Похоже, он тот, кого мы ищем.
– Но ведь он не знает тебя.
– Верно.
– Тогда зачем ему оставлять твою визитку в руке Кары Райдер?
– Совпадение?
– Ладно. А убийство Джейсона тоже?
– Действительно, большое совпадение.
Энджи вздохнула, и я услышал, как она вскрывает конверт.
– Бессмыслица какая-то.
– Согласен, – сказал я.
– Расскажи мне о Хардимене.
Я так и сделал, затем поведал о проведенном дне, она же продолжала вскрывать конверты и повторяла "да, да" своим обычным рассеянным тоном, который мог бы вывести из себя кого угодно, но не меня, потому что я знал ее слишком хорошо, в том числе ее способность одновременно говорить по телефону, слушать радио, смотреть телевизор, готовить пасту, вести разговор с кем-то в комнате и в то же время слышать каждое слово, произнесенное мной.
Но где-то в середине моего рассказа ее "да" прекратились, и в ответ я слышал только тишину, но в ней не было оттенка восхищения, она была тягостной.
– Энджи.
Молчание.
– Энджи! – повторил я.
– Патрик, – сказала она, и ее голос был настолько слаб, что, казалось, не имел ничего общего с ее телом.
– Что? В чем дело?
– Я получила по почте фотографию.
Я вскочил со стула так быстро, что огни города за окном замелькали у меня перед глазами, закручиваясь в вихрь.
– Чью?
– Мою, – сказала она. Затем добавила: – С Филом.

Глава 25

– И я должен бояться этого парня? – Фил взял одну из фотографий Эвандро, сделанную Энджи.
– Да, – сказал Болтон.
Фил подбросил снимок в руке.
– Но я не боюсь.
– Поверь мне, Фил, – сказал я, – ты должен.
Он посмотрел на всех нас – Болтона, Девина, Оскара, Энджи и меня, набившихся в маленькую кухню Энджи, и покачал головой. Он вытащил из-под пиджака пистолет, нацелил его в пол и проверил заряд.
– О Иисусе, Фил, – воскликнула Энджи. – Убери его.
– У вас есть разрешение на него? – спросил Девин.
Фил опустил глаза, корни его волос потемнели от пота.
– Мистер Димасси, – сказал Болтон, – он вам не понадобится. Мы защитим вас.
– Разумеется, – очень мягко сказал Фил.
Мы ждали, пока он посмотрел на фото, которое положил на столешницу, затем перевел взгляд на пистолет в своей руке, и из него начал медленно сочиться страх. Он вдруг взглянул на Энджи, затем снова на пол, и я понял, что он пытается мысленно прокрутить все факты. Он пришел с работы домой, у входа его встретили федеральные агенты, которые привели его сюда и сообщили, что некто, с кем он никогда не встречался, вознамерился лишить его жизни, причем, возможно, на этой неделе.
Наконец он поднял голову, его обычно смуглая кожа была цвета снятого молока. Он поймал мой взгляд, на его лице вспыхнула мальчишеская улыбка, и он кивнул мне, будто мы с ним тут заодно.
– Ладно, – сказал он. – Допустим, напугали.
Нарыв напряженности, который постепенно набухал