Алеку. Он ведь в тюрьме с семьдесят пятого и не выйдет оттуда до конца моей жизни. Возможно, и твоей тоже.
Я закончил свой "Лайт", и Джерри, вспомнив, что он все-таки бармен, успел запустить руку в лед холодильника прежде, чем я поставил пустую бутылку на стойку. На этот раз он извлек "Харпун", повертел его в мясистой ладони и ловко открыл с помощью штучки, прикрепленной к стенке холодильника. Я взял у него бутылку, и немного пены расползлось по моей руке к радости Пэттона, который тут же слизал ее.
Джерри облокотился головой на край полки, висящей на стене.
– Ты помнишь парня по имени Кол Моррисон?
– Не очень, – признался я, стараясь превозмочь дрожь, всегда наползающую при упоминании этого имени. – Он был на несколько лет старше меня.
Джерри кивнул.
– Но ты знаешь, что с ним случилось?
– Убит ударом ножа в спину в Блэйк Ярд.
Джерри молча посмотрел на меня и вздохнул.
– Сколько тебе было в то время?
– Лет девять-десять.
Он достал еще один стакан, налил туда немного "Столичной" и поставил его передо мной.
– Пей.
Мне вспомнилась водка Буббы и ее воздействие на мой позвоночник. В отличие от моего отца и его братьев, я, очевидно, утратил некоторые жизненно важные гены, потому что не мог пить крепкие напитки.
Я слабо улыбнулся Джерри:
– До свидания.
Он поднял свой стакан, и мы выпили, после чего я вытер слезы.
– Кол Моррисон, – сказал Джерри, – не был заколот, Патрик. – Он снова вздохнул, издав низкий, меланхолический звук. – Кол Моррисон был распят.

Глава 15

– Кол Моррисон не был распят, – сказал я.
– Нет? – переспросил Джерри. – Ты что, видел его тело?
– Нет.
Он отхлебнул из стакана.
– А я видел. Еле сдержался, чтобы не закричать. И Бретт Хардимен тоже.
– Отец Алека Хардимена?
Джерри кивнул.
– Мой напарник. – Он подался вперед и налил немного водки в мой стакан. – Бретт умер в восьмидесятом.
Я взглянул на свой стакан и, пока Джерри вновь наполнял собственный, легонько отодвинул его локтем от себя.
Заметив это, Джерри улыбнулся.
– Ты, Патрик, не похож на своего отца.
– Благодарю за комплимент.
Его лицо осенила ласковая улыбка.
– Однако внешне – очень даже. Вылитый отец. Знай это.
Я пожал плечами.
Джерри повернул свои руки и стал молча смотреть на запястья.
– А все-таки кровь странная вещь.
– Что вы имеете в виду?
– Она проникает в женскую матку и рождает жизнь. Может быть полностью идентична родительской или совершенно отличной от нее – настолько, что отец начинает подозревать, действительно ли почтальон доставлял в его дом только почту. Ты получил в наследство кровь своего отца, я – своего, Алек Хардимен – своего.
– А его отец был?..
– Хороший человек. – Джерри кивнул больше самому себе, чем мне, и в очередной раз отпил из стакана. – Хороший, по-настоящему хороший человек. Добродетельный. Порядочный. И к тому же такой аккуратист! Если не знать, никогда не скажешь, что он коп! Примешь его за министра или банкира. Он все делал безупречно: одевался, говорил и... все остальное. У него был простой белый дом в Мелроуз, построенный еще до борьбы за независимость, и чудная, добрая жена, которая подарила ему прекрасного сына с белокурыми волосами. Одним словом, это был человек, с которым можно было разделить все, даже обед на сиденье его машины.
Я отпил немного пива, отметив, что второй телевизор, тоже пощеголяв государственным флагом, уже показывал голубой экран, а из автомата слышался "Берег Малабара" в исполнении группы "Чифтейнз".
– Итак, идеальный парень, у которого была идеальная жизнь. Идеальная жена, идеальный автомобиль, идеальный дом, идеальный сын. – Джерри стал разглядывать ноготь своего большого пальца. Затем он взглянул на меня, и его ласковый взгляд чуть встрепенулся, будто он слишком долго смотрел на солнце, а теперь, вернувшись в реальность, вынужден заново воспринимать ее очертания и цвета. – Затем Алек, не знаю, что случилось, одним словом, что-то нашло на него. Вот именно... нашло. Ни один психиатр не мог объяснить, в чем дело. Бывали дни, когда он был совершенно нормален, но в другие... – Джерри поднял руки вверх. – В другие... я просто не знаю.
– Это он убил Кола Моррисона?
– Мы не знаем, – сказал он, и голос его заглох. Не знаю, по какой причине, но Джерри был не в состоянии смотреть на меня. Его лицо покраснело, а вены на шее вздулись, как канаты. Он уставился