сел.
– Рассказывать, собственно, нечего. Думаю, Хардимен просто блефовал, пытаясь огорошить меня подобной туфтой.
– Мне так не показалось, – сказал Болтон, выжав из своего ингалятора небольшую порцию. – Когда он говорил, вы втроем стояли к нему спиной, а я следил за ним на экране. Так вот, когда он говорил о вашем отце, было впечатление, что он сбросил с себя какое-то бремя, которое таил, чтобы нанести точный удар. – Болтон провел рукой по волосам. – У вас что, действительно был в детстве чубчик или вихор?
– Как у большинства ребят.
– Но когда они вырастают, их не требуют к себе серийные убийцы.
Подняв руку, я кивнул.
– У меня был вихор, агент Болтон. Обычно он был чуть заметен, и то когда я порядком потел.
– Почему?
– Думаю, потому что я был тщеславен. Я мазал волосы всякой дрянью, чтобы они выглядели прилизанными.
Болтон кивнул.
– Он знал вас.
– Не знаю, что вам ответить, агент Болтон. Я никогда раньше его не встречал.
Он снова кивнул.
– Расскажите мне о своем отце. Вы понимаете, что я уже направил людей разузнать о нем.
– Вполне допускаю.
– Кем он был?
– Подонком, который любил причинять боль, Болтон. Я не хочу о нем говорить.
– Прошу прощения, – сказал он, – но ваши личные ощущения в данный момент ничего не значат для меня. Я пытаюсь покончить с Аруйо и прекратить кровопролитие...
– И использовать это дело для стремительного повышения.
Он поднял бровь и энергично кивнул.
– Совершенно верно. Не сомневайтесь. Я не знаю никого из этих жертв, мистер Кензи, и если говорить абстрактно, я не хочу, чтобы люди умирали. Вообще. Но, говоря конкретно, у меня нет никаких чувств к погибшим. И кстати, мне платят не за это. Мне платят за то, чтобы я прижимал к ногтю людей вроде Аруйо, этим я и занимаюсь. И если по ходу дела я еще и делаю карьеру, разве это не идеальный вариант? – Его маленькие глазки широко раскрылись. – А теперь расскажите о своем отце.
– Большую часть своей жизни он прослужил в Бостонском пожарном управлении в чине лейтенанта. Позднее он ударился в региональную политику, стал городским советником. Вскоре заболел раком легких и умер.
– Вы, видно, не очень ладили.
– Именно так. Он был какой-то чумной. Все, кто знал его близко, боялись его, большинство ненавидело. У него не было друзей.
– Однако вы, кажется, его противоположность.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, вас все любят. Вы очень нравитесь сержантам Амронклику и Ли, Лиф предпочитает симпатизировать вам на расстоянии, и вообще, судя по тому, что я слышал о вас с тех пор, как взялся за это дело, вы умеете налаживать крепкие связи с людьми самых противоположных взглядов и общественного положения, как, например, обозреватель либеральной газеты и психопат, торговец оружием. У вашего отца не было друзей, зато у вас их с избытком. Ваш отец был жесток, однако за вами неконтролируемых склонностей не замечено.
Да, сказал бы ты это Мариону Сосия, подумал я.
– И вот что мне пришло на ум, мистер Кензи: ведь если Алек Хардимен заставил Джейсона Уоррена платить за грехи его матери, то, вполне возможно, он выбрал вас, чтобы вы заплатили за грехи своего отца.
– Все хорошо, агент Болтон. Но Дайандра непосредственно повлияла на его приговор. Однако между моим отцом и Хардименом никакой связи нет.
– Точнее, она пока не обнаружена. – Он откинулся на спинку кресла. – Взгляните на это моими глазами. Все началось с того, что Кара Райдер, актриса, вошла в контакт с Дайандрой Уоррен, используя псевдоним Мойра Кензи. Это не было простой ошибкой. Это было послание. Можно вполне допустить, что вынудил ее к этому шагу Аруйо. Она намекает на Кевина Херлихи при соучастии Джека Рауза. Вы вступаете в контакт с Джерри Глинном, который в свое время работал с отцом Алека Хардимена. Он, в свою очередь, указывает на самого Хардимена, который совершил убийство Чарльза Рагглстоуна в вашей округе. Мы также допускаем, что он убил Кола Моррисона. Опять же в вашей округе. Далее, если оглянуться назад, в то время, когда вы и Кевин Херлихи были детьми, Джек Рауз содержал бакалейную лавку, Стэн Тимпсон и Дайандра Уоррен жили в нескольких кварталах от него, мать Кевина Херлихи, Эмма, была домохозяйкой, Джерри Глинн был полицейским, а ваш отец, мистер Кензи, пожарным.
Болтон подал мне карту, размером 8 х 11, на которой были изображены округи Эдвард Эверетт Сквеа, Сейвин Хилл и Коламбия