оторвались от льда.
– Тебя это развлекает? – спросил он, и его палец крепко сжался вокруг спускового крючка.
– Нет, Джерри, – сказал я, – мне по фигу.
В эту минуту я заметил, как в темноте над корпусом машины выдвинулась часть забора, и на ее месте образовалось пустое пространство. Затем забор вернулся на место, а пустота исчезла.
– По фигу? – переспросил Джерри. – Вот что я тебе скажу, Пэт: посмотрим, насколько тебе действительно все безразлично. – Он завел руки назад, перенес вперед ребенка, крепко держа его за одежду на спине, и поднял его в воздух. – Весит меньше, чем некоторые камни, которые я когда-то поднимал, – сказал он.
Ребенок был еще под воздействием лекарств. А возможно, мертв, не знаю. Его глазки были крепко зажмурены, как от боли, а маленькую головку покрывали светлые перышки слипшихся волос. На вид малыш казался легче подушки.
Дэниэль Роусон взглянула вверх и уткнулась головой в колени Джерри; ее крик заглушала лента, облепившая рот.
– Собираетесь швырнуть малыша, Джерри?
– Конечно, – ответил он. – А что?
Я пожал плечами.
– Да ничего. Он ведь не мой.
Глаза Дэниэль округлились, а ее зрачки прокляли меня.
– Ты опустошен, Пат.
Я кивнул.
– У меня ничего не осталось, Джерри.
– Достань свой пистолет, Пат.
Я достал. И направился, чтобы выбросить его в замерзший снег.
– Нет, нет, – сказал Джерри. – Держи его при себе.
– Держать при себе?
– Совершенно верно. Более того, вставь патрон и целься в меня. Давай. Будет весело.
Я сделал, как он сказал, поднял руку и прицелился ему в лоб.
– Уже намного лучше, – сказал Джерри. – Мне жаль, что это я так опустошил тебя, Патрик.
– Да ни хрена тебе не жаль. В этом для вас был особый смысл. Разве не так?
Он улыбнулся.
– Что ты имеешь в виду?
– Вы хотели на практике доказать свою дебильную теорию "антигуманизма". Верно?
Он пожал плечами.
– Некоторым она не кажется дебильной.
– Некоторые покупают недвижимость в Арктике, Джерри.
Он засмеялся.
– С Эвандро она показала себя прекрасно.
– Именно поэтому вам понадобилось целых двадцать лет, чтобы вернуться?
– Я никогда и не уходил, Патрик. Но в рамках моего эксперимента по части свойств человека вообще и моей особой веры в число три, да, нам с Алеком пришлось ждать, пока вы все вырастете и пока Алек не найдет достойного третьего кандидата в лице Эвандро. А потом у меня годы ушли на планирование, а у Алека – на подготовку Эвандро, пока мы не убедились в том, что он – один из нас. По-моему, это огромный успех, разве нет?
– Разумеется, Джерри, как скажешь.
Он поднял ребенка так, что его голова оказалась направлена прямо на лед, и стал искать подходящее место для удара.
– Что собираешься делать, Патрик?
– Не знаю, что я тут могу, Джер.
Он улыбнулся.
– Если выстрелишь в меня, мать точно умрет, ребенок – возможно.
– Идет.
– Не выстрелишь – я размозжу голову ребенка о лед.
Дэниэль дернулась о дробовик.
– И в таком случае, – продолжил Джерри, – погибнут оба. Итак, предлагаю тебе выбор. Что скажешь, Патрик?
На льду под машиной Джерри появилась тень Оскара, который сантиметр за сантиметром продвигался вдоль ее другой стороны.
– Джерри, – сказал я, – вы победили. Верно?
– В каком смысле?
– Попробую угадать. Предполагалось, я должен расплатиться за то, что мой отец сделал с Чарльзом Рагглстоуном. Верно?
– Частично, – сказал он и, взглянув на ребенка, приподнял головку так, чтобы видеть закрытые глаза.
– Ладно. Ваша взяла. Давайте, стреляйте. Будет круто.
– Никогда не хотел убить тебя, Патрик, – сказал Джерри, не сводя глаз с малыша. Сморщив губы, тот издал какой-то воркующий звук. – Прошлой ночью в доме твоей напарницы Эвандро должен был убить ее, но тебя оставить в живых с чувством вины и боли.
– Почему?
Тень Оскара двигалась по льду впереди него самого. Она вынырнула впереди машины и неровными очертаниями стала перемещаться через каменных зверюшек и пони прямо к спине Джерри. Тень отбрасывал уличный фонарь откуда-то из глубины площадки, и меня разозлило, что ни одна гениальная голова не додумалась его выключить, перед тем как Оскар пробрался сквозь забор.
Стоит Джерри повернуть голову, и этот страшный спектакль приблизится к финалу.
Но он повернул лишь руку, вращая ребенка из стороны в сторону.
– Когда-то качал так своего сына, – сказал он.
– Надо льдом? – спросил я.
Он ухмыльнулся.
– Нет,