вас, сержант.
Он встретился с ней глазами, его зрачки вспыхнули, но он отвел взгляд вправо.
– Тим, – сказал он. – Зовите меня просто Тим, мисс.
– Тогда вы меня – Энджи. А это Патрик.
Тим кивнул, и, когда взглянул на меня, в его глазах появилось выражение легкой вины.
– Ну, – сказал он.
– Ну, – повторила Энджи.
– Ну, я буду в машине. Если решу подойти к дому, сначала позвоню. Сержант Амронклин дал мне ваш номер.
– А если будет занято? – спросил я.
Он предусмотрел и это.
– Три вспышки моего фонаря вот в это окно. – Он указал на гостиную. – Я знаком с планом дома, свет будет видно в любой комнате, за исключением кухни и ванной. Верно?
– Да.
– И наконец, если вы будете спать или не увидите, я позвоню в звонок. Два коротких звонка. Ясно?
– Кристально, – сказал я.
– Все под контролем, – пожелал нам Тим.
Энджи кивнула.
– Спасибо, Тим.
Он ответил кивком, но не глядя ей в глаза. Он пошел обратно, пересек улицу и, дойдя до машины, забрался внутрь.
Я скривился и пропел:
– "Тим!"
– Заткнись ты.

* * *

– Они все забудут, – сказала Энджи.
Мы сидели в столовой, беседуя о Грейс и Мэй. Отсюда мне была видна красная пульсирующая точка сигнализации на входной двери. Вместо успокоения она подчеркивала нашу уязвимость.
– Нет, не забудут.
– Если они любят тебя, то поймут, что ты потерял самообладание под влиянием стресса. Грубо, конечно, но не более того.
Я покачал головой.
– Грейс права. Я привел ужас в ее дом. И сам в него обратился. Я испугал ее ребенка, Энджи.
– Дети отходчивы, – сказала она.
– Если бы ты была Грейс, и я разыграл бы перед тобой такой спектакль, а твоего ребенка на месяц погрузил в ночные кошмары, что бы ты сделала?
– Я не Грейс.
– А если бы была ею?
Она покачала головой, глядя на бокал с пивом в руке.
– Скажи, – сказал я.
– Возможно, я бы вычеркнула тебя из своей жизни, – сказала она, глядя в бокал. – Навсегда.

* * *

Мы перешли в спальню, уселись в кресла по обе стороны кровати, чувствуя глубокую усталость и вместе с тем возбуждение – слишком сильное, чтобы уснуть.
Дождь прекратился, свет в спальне был погашен, и лед за окном отсвечивал серебром, придавая комнате жемчужный оттенок.
– Кончится тем, что оно нас проглотит, – сказала Энджи. – Насилие.
– Мне всегда казалось, мы сильнее.
– Ошибаешься. Спустя время оно заражает.
– Ты имеешь в виду себя или меня?
– Нас обоих. Помнишь, несколько лет назад я застрелила Бобби Ройса?
Я помнил.
– Ты спасла мне жизнь.
– Забрав его жизнь. – Она глубоко затянулась сигаретой. – Все эти годы я говорила себе, что ничего не чувствовала, когда нажимала курок, не могла чувствовать...
– А что ты чувствовала? – спросил я.
Сидя в кресле и положив стопы на край кровати, она подалась вперед и крепко сжала ладонями колени.
– Я чувствовала себя богом, – сказала она. – Мне было хорошо, Патрик.
Позднее она лежала в постели с пепельницей на животе, глядя в потолок. Я же оставался в своем кресле.
– Это мое последнее дело, – сказала она. – По крайней мере, надолго.
– Ладно.
Она повернула голову на подушке.
– Не возражаешь?
– Нет.
Она выпустила кольца дыма в потолок.
– Я так устала от страха, Патрик. От страха, который превращается в ярость. Меня истощила ненависть, накопившаяся за эти годы.
– Знаю, – сказал я.
– Я устала иметь дело с психопатами, домашними тиранами, мерзавцами, лжецами, причем не день и не два подряд, а постоянно. Мне начинает казаться, что, кроме них, в мире никого больше нет.
Я кивнул. Я тоже устал от всего этого.
– Ведь мы еще молоды. – Она посмотрела на меня. – Ты помнишь об этом?
– Да.
– Мы еще достаточно молоды, чтобы изменить что-то, если захотим. И достаточно молоды, чтобы вновь стать чистыми.
Я подался вперед.
– Давно у тебя эти мысли?
– С тех пор как мы застрелили Мариона Сосия. А может, с тех пор, как я убила Бобби Ройса, не знаю. Но давно. Я уже так долго чувствую себя грязной, Патрик. И не могу привыкнуть.
Мой голос прозвучал шепотом.
– Так мы можем, несмотря на все, снова стать чистыми, Энджи? Или уже слишком поздно?
Она пожала плечами.
– Стоит попробовать. Как думаешь?
– Конечно. – Я нагнулся и взял ее руку. – Раз ты так думаешь, значит, стоит.
Она улыбнулась.
– Ты мой самый лучший друг на свете.
– Взаимно.

* * *

Я вскочил и сел наготове в постели Энджи.
– Что? – спросил я, но никого