не было.
В квартире было тихо. Уголком глаза я заметил какое-то движение. Оглянулся и посмотрел на дальнее окно. Я смотрел на замерзшие стекла, и темные силуэты листьев то плотно прижимались к стеклу, то отрывались и возвращались в темноту, а тополь все качался на ветру.
Я обратил внимание, что красные цифры на будильнике Энджи не горят.
Я нашел свои часы на комоде и нагнулся к окну, чтобы поймать отблеск света: 1 час 45 минут.
Повернувшись, я поднял жалюзи на окне и посмотрел на окружающие дома. Ни одна лампа не горела, даже фонари у входа. Вся округа выглядела как горная деревушка, покрытая льдом, лишенная электричества.
Когда зазвонил телефон, звук был оглушающим.
Я схватил трубку.
– Алло.
– Мистер Кензи?
– Да.
– Тим Данн.
– Свет вырубился.
– Да, – сказал он. – По всему городу. Корка льда стала слишком тяжелой и пригнула электропровода к земле, что вывело из строя трансформаторы по всему штату. Я уже сообщил в компанию "Бостон Эдисон" о нашей ситуации, но для восстановления понадобится какое-то время.
– Ясно. Благодарю, офицер Данн.
– Не стоит.
– Сержант.
– Да?
– Которая из сестер Девина ваша мать?
– Как вы догадались?
– Забыли? Я ведь сыщик.
Он хихикнул.
– Тереза.
– А, – сказал я. – Одна из старших. Девин всегда боялся тех, кто старше него.
Он тихо засмеялся.
– Знаю. Немного смешно.
– Спасибо за заботу, сержант Данн.
– Рад стараться, – сказал он. – Доброй ночи, мистер Кензи.
Я повесил трубку, глядя на безмолвную мешанину красок за окном – иссиня-черной, ярко-серебристой и жемчужной.
– Патрик?
Ее голова оторвалась от подушки, а левая рука отбросила пучок спутавшихся волос с лица. Она приподнялась на локте, и я заметил движение ее груди под майкой со школьной эмблемой.
– Что такое?
– Ничего, – сказал я.
– Плохой сон? – Она села, одна нога под ней, другая, обнаженная и гладкая, выскользнула из-под простыни.
– Мне показалось, я что-то услышал. – Я кивнул в сторону окна. – Оказалось, это ветка дерева.
Энджи зевнула.
– Давно собираюсь его обрезать.
– К тому же отключили электричество. По всему городу.
Она заглянула под штору.
– Ого!
– Данн сказал, трансформаторы вышли из строя по всему штату.
– Нет, нет, – вдруг сказала она и, отбросив простыню, выскочила из постели. – Так не пойдет. Слишком темно.
Она порылась в своей кладовке и вытащила оттуда коробку из-под обуви. Поставив ее на пол, достала оттуда горсть белых свечей.
– Помощь нужна? – спросил я.
Она покачала головой и направилась в обход по комнате, вставляя свечи в подсвечники и подставки, которые я не мог видеть в темноте. Они были спрятаны у нее повсюду – на двух ночных тумбочках, туалетном столике, комоде. Я с какой-то тревогой наблюдал, как она зажигает фитили, ее большой палец не отпускал колесо зажигалки, и она ходила от одной свечи к другой, пока тени от пламени, колыхаясь и дрожа, не распространились по всем стенам, освещенным их же светом.
В течение двух минут Энджи превратила комнату в подобие скорее часовни, чем спальни.
– Вот так, – сказала она, вновь залезая под одеяло.
С минуту мы оба молчали. Я смотрел на пламя, мерцающее и временами возрастающее, и теплый желтоватый свет, играя на наших телах, обрел яркий отблеск в прядях ее волос.
Она повернулась ко мне лицом, ее ноги, скрещенные в коленях, были подобраны под себя, простыня сбилась в кучу на талии. Она сжала ее двумя руками и, закинув голову назад, потрясла волосами, чтобы они расправились и перекочевали на спину.
– Постоянно во сне вижу трупы, – сказала Энджи.
– А мне снится только Эвандро, – заметил я.
– Что он делает? – Она подалась немного вперед.
– Приходит за нами, – сказал я. – Постоянно.
– В моих снах он уже прибыл.
– Выходит, те трупы...
– Мы с тобой. – Ее руки сцепились на коленях, она же смотрела на них так, будто они могли разъединиться сами, по своей собственной воле. – Я не готова умереть, Патрик.
Я облокотился о спинку кровати.
– Я тоже.
Энджи подалась вперед. Ее сцепленные на коленях руки, прижавшееся ко мне тело, густые волосы, почти закрывшие ее лицо – все это придавало ей вид заговорщицы, посвященной в тайны, которые она никому не раскроет.
– Если кто-нибудь доберется до нас...
– Этого не случится.
Она прижалась своим лбом к моему.
– Да, разумеется.
Дом заскрипел, войдя на какую-то долю сантиметра в землю.
– Если он придет,