словно откликаясь на скептицизм Джанет.
В курсе подготовки самаритян подобные ситуации не предусмотрены. Их учат общаться с людьми, которых оставили любимые, с подростками, которые полагают, будто прыщики или угри - это конец света. Но что можно ответить человеку, заявляющему, что он самый разыскиваемый в Британии убийца? Джанет произносит первую заученную фразу, которая приходит ей в голову:
- Вы хотите поговорить об этом?
- Копам обо мне известно, но остановить меня они не в силах. Кроме того, я убил больше людей, чем они думают.
- Вы убили больше людей?
- Верно.
- Насколько больше?
- Еще двое убиты сегодня ночью. В течение трех последних часов. Вот почему я звоню.
- Почему?
- Чтобы сказать, где их найти. В общем, где найти одного из них. Я рассудил, что по крайней мере об этом человеке вам следует узнать.
- Почему?
- Потому что он работает у вас.
Джанет с трудом сглатывает и пытается увлажнить слюной неожиданно пересохший рот.
- Кто он? - спрашивает она. - Кого вы убили?
- Его зовут Джуд Хардкасл. Вы его знаете?
- Боюсь, мы не можем обсуждать подробности...
- Да мне в общем-то все равно, знаете вы его или нет. Он здесь, со мной, в своем доме, и я его убил. Вам нужен адрес?
- Да.
- Уэствик-Гарденс, двенадцать. Квартира на первом этаже. Не помню номера, но снаружи припаркована красная "тойота". Вы поняли?
- Да.
- Повторите.
Она повторяет.
- Хорошо. Джуд будет там, когда вы придете. Но меня уже не будет.
- А как насчет другого? Того, кого вы убили?
- Слишком поздно. Его не стало.
Джанет охватывает дрожь. Девушка пробегает рукой по волосам и чувствует натяжение кожи на голове.
- Господи боже мой, - шепчет Абигайль.
- Именно. Я позвоню Алексу, - говорит Джанет. Алекс 192 возглавляет их Самаритянский центр.
- А может, пойти прямо в полицию?
- Сперва нужно сообщить Алексу. Это займет пару минут.
Джанет пробегает пальцем по расписанию дежурств, находит номер домашнего телефона Алекса и набирает его. Три гудка, четыре, пять, Алекс с трудом выбирается из тумана сна. Дожидаясь ответа, Джанет ищет в списке волонтеров Джуда Хардкасла. Его имени там нет.
- Да? - Голос у Алекса сонный и раздраженный.
- Алекс, это Джанет семьсот сорок девять. Нам только что поступил странный телефонный звонок.
Она не утруждает себя извинениями в связи с тем, что разбудила его. Алекс прекрасно понимает, что никто из волонтеров не стал бы звонить ему без четверти пять утра, не имея на то серьезных оснований.
- Нам только что позвонил человек, который говорит, что он убил Джуда Хардкасла.
- Джуда Хардкасла?
- Да. Он сказал, что этот Джуд работает у нас, но в списке я такого имени не нашла.
- Он занимается паблисити и связями с общественностью, а на телефонах не сидит уже с полгода. Поэтому его нет в графике дежурств.
- Ясно. Так или иначе, тот человек продиктовал мне адрес. Дать тебе?
- Пожалуйста.
Она зачитывает в трубку данные.
- Хорошо, - говорит Алекс. - Это у меня под боком. Я схожу посмотрю.
- Как ты думаешь, не следует ли позвонить в полицию?
- Нет. Пока нет. Вполне возможно, что тебе звонил какой-нибудь чокнутый, и вряд ли нам нужно, чтобы к дому Джуда нагрянул целый эшелон полицейских машин и копы ни с того ни сего вытряхнули его из постели и переполошили всех соседей. Я загляну туда сам. У меня это займет десять минут. Спасибо, что позвонила.

70

Когда звонит телефон, Ред уже не спит.
Он почти и не спал. Путающиеся мысли отскакивают от темноты и кружатся вокруг постели, которую он делил со Сьюзен. Его преследуют начертанные на тенях ночи лица. Паркин, с грохотом падающий на пол, со сцепленными позади стула руками; Дункан, с вызовом поносящий гомосексуалистов; Эрик в тюремной камере. Этот, последний, подобен Дориану Грею - он выглядит точно так же, как пятнадцать лет назад, когда Ред видел его в последний раз. А вот на фотографиях, которые Ред держит под замком, вместе с неприятными для него газетными вырезками, лицо Эрика стареет.
Возможно, в какой-то момент этого блуждания между сном и явью Ред и нырнул в лишенное сновидений забытье, но надолго ли, сказать трудно.
Он хватает трубку, прежде чем заканчивается первая трель звонка, и сердце его уже сжимается от дурного предчувствия. Есть только один повод, по которому ему могут звонить в такую рань.
Пять минут спустя он уже мчится по пустынной