лысым и круглощеким, чем на фото с редакционной страницы. Ред, сжимающий в руках оранжевую картонную папку, встречает его на вахте и предлагает побеседовать наверху, в кабинете. Там им никто не помешает.
В лифте они обмениваются не относящимися к делу фразами.
- Не очень-то вы похожи на ваше фото, - замечает Ред.
- Да уж, - смеется Паркин, - тот снимок был сделан пять лет - и целую макушку волос - назад. Журналистское тщеславие. Мой случай не самый выдающийся. Случись вам увидеть некоторых из наших, вы бы поняли, что порой и Квазимодо может выглядеть как Роберт Редфорд.
Ред заводит репортера в комнату для допросов. Они садятся по обе стороны стола - Паркин занимает место ближе к двери. Ред кладет папку на стол. Паркин кивает на нее.
- Это те самые документы?
- Да. Мы их просмотрим за секунду. Но сперва я бы хотел быстренько задать вам пару вопросов.
Паркин прищуривается.
- Валяйте.
- Как вы вышли на эту историю?
- Будет вам, инспектор. Сами же понимаете, что этого я сказать не могу.
- Защищаете свой источник?
- Конечно.
- Мистер Паркин, опубликовав этот материал, ваша газета поступила безответственно. Тут и спорить не о чем. Расследование чрезвычайно сложное, требующее деликатности и скрупулезности, а ваша публикация вообще ставит под угрозу перспективу его удачного завершения. Моя задача - минимизировать нанесенный ущерб, а для этого, в первую очередь, необходимо узнать, кто слил вам информацию, почему это произошло и что вам стало известно сверх того, что уже попало на газетные страницы. Причем к утечке может быть причастен лишь весьма ограниченный круг лиц.
- Инспектор, вы сами понимаете, что в этом я не могу сотрудничать с вами.
- Почему? Думаете, ваш источник сможет и дальше снабжать вас эксклюзивной информацией?
Паркин пожимает плечами. Ред продолжает:
- Если потребуется, я могу прямо сейчас послать в ваш офис пару дюжин сотрудников с указанием изъять файлы и записи. Я могу предъявить вам обвинение в воспрепятствовании правосудию и засадить вас за решетку быстрее, чем вы успеете пропищать что-нибудь о свободе слова.
- Прекрасно. Я пойду.
- В тюрьму?
- Если нет другого выхода.
- Мистер Паркин, если вам охота стать мучеником в своей профессии, ради бога. Но я не для того корячился полгода, выворачиваясь наизнанку, чтобы ваша газета все изгадила.
- Инспектор, если у вас в связи с опубликованным нами материалом возникла проблема, предлагаю перестать меня запугивать и связаться с нашим редактором.
- Чаю?
Неожиданная перемена тона - вежливое предложение после грубого нажима - застает Паркина врасплох. Этот тактический прием усыпляет его бдительность.
- Что?
- Чай? Хотите чашку чая? Или кофе?
- Чай было бы прекрасно, спасибо. С молоком.
- Я сейчас вернусь.
Поднявшись, Ред проходит мимо Паркина, как будто направляясь к двери. Паркин не поворачивается и не смотрит ему вслед - он что-то строчит в своем блокноте.
Секунда - и Ред извлекает из кармана пластиковые наручники. Левая рука Паркина схвачена и заведена за спинку стула, на запястье защелкнут браслет. Ред тянется к другой руке.
Паркин слишком медлителен. Мгновение, и его рука схвачена и сорвана с листа; на месте, где прервалась запись, осталась чернильная загогулина, ручка, со стуком упавшая со стола, катится по линолеуму на полу.
Ред просовывает правую руку Паркина сквозь планки стула и защелкивает второй браслет. Теперь журналист пришпилен к стулу: руки просунуты сквозь ребра спинки и скованы вместе.
- Какого черта...
Ред наклоняется через левое плечо Паркина и запускает руку ему за пазуху. Он нашаривает внутренний карман, не правый, а левый. В правом обычно хранят бумажник, но Реда интересует другое.
То, что он и находит с первой попытки. Маленькая записная книжка, алфавитная, с красным корешком и черной обложкой. Адреса и телефоны контактов Паркина.
- Вы не смеете! - задыхаясь от возмущения, произносит Паркин.
- Да будет вам, мистер Паркин, еще как смею. И не вздумайте вопить, не поможет. Времени у нас полно, а на крики из комнаты для допросов у нас в полиции никто не обращает внимания. Воспринимают их так же, как обычные люди автомобильные гудки.
Ред быстро пролистывает записную книжку. Почерк у Паркина аккуратный, убористый. На страницах сотни имен. Большинство записаны черными чернилами, но несколько зелеными, красными или