на убийцу, которая затянулась на семь месяцев.
Требуется лишь, чтобы настал момент перелома.
И вот он настает - недели превращаются в дни, дни в часы, часы в минуты, а минуты в секунды. Как будто время одновременно и бежит, и ползет.
Пятница, 27 ноября, приходит и уходит. В половине шестого вечера Ред выглядывает в окно и наблюдает за тем, как Лондон устремляется на выходные. Два дня, чтобы толком выспаться, посмотреть футбол и вытерпеть воскресный ленч с родственниками, а потом, утром в понедельник, снова вернуться к монотонности серых будней, добродушно ворча о том о сем с внутренней признательностью устоявшейся рутине.
Выходные у Реда - это два дня метания то по офису, то по пустой квартире, с постоянным бессмысленным просматриванием имеющихся материалов. Упражнение в бесполезности.
Все подразделения полиции и "скорой помощи" приведены в полную готовность.
Ред лежит в постели воскресной ночью и смотрит, как цифры на дисплее цифровых часов беззвучно скользят с 11.59 к 12.00, превращая воскресенье в понедельник.
Пора.

90

Понедельник, 30 ноября 1998 года
Тревожное ожидание телефонного звонка, вероятно, самое эффективное средство против сна, когда-либо придуманное человеком.
Два часа подряд Ред лежит в полной темноте и столь же полном бодрствовании, прежде чем наконец уступает в неравной борьбе с бессонницей. Весь он, кроме разве что сознания, истощен до крайности. В два часа утра он встает с постели, идет на кухню и ставит чайник.
"Что я могу?
Пойти куда-нибудь.
Но куда? Где самое подходящее место?"
На ум приходит желтая крыша рыбного рынка Биллингсгейт.
Это то место, с которого они начали поиски, потому что логичнее всего казалось начать с него. Должно быть, логичнее всего там и закончить.
На том рынке они нашли и предупредили четверых Эндрю, не больше, конечно, чем в других местах. Но что с того - Биллингсгейт так Биллингсгейт.
Ред возвращается в спальню и надевает костюм, в котором был вчера.
Вчера.
Дни в основном представляют собой временные отрезки, разделенные сном, а не циклами ночи и дня. Так что, когда ты не спишь, дни просто становятся длиннее.
Проверив, прикреплен ли к поясу мобильный телефон, Ред быстро выпивает чашку кофе. Напиток обжигает ему язык.
"Воксхолл" несется по пустынным улицам, как вестник смерти. Ред включает радио, перескакивает с канала на канал. С "Кэпитал" на "Радио-1", оттуда на "Виргин", потом обратно.
Диск-жокей на "Кэпитал" ставит пластинку Джоан Осборн, которую Ред узнает. Мелодия затягивает, и Ред машинально начинает подпевать, вторя словам, хотя и не подозревал, что знает их. А подпевая, прислушивается и удивляется тому, почему никогда не обращал на них внимания:
Если в у Бога было лицо, то как бы он выглядел, Бог?
И захотел бы ты это узнать, увидеть, если бы смог?
Ведь если узнать - значит, поверить в Небеса и всяких пророков И святых, которые, как говорят, не одобряют пороков.
Ред непроизвольно подпевает все громче.
Но что, если бы Бог был одним из нас?
Вот таким же придурком, как ты сейчас.
Его тянет домой, к своим Небесам,
Только вот добираться он должен сам.
И никто не брякнет ему по трубе, в бесконечном Его одиночестве.
Ну вот разве что Папе, который из Рима, вдруг позвонить захочется.
Чертов диджей, которого его трепотня явно интересует гораздо больше музыки, начинает идиотские разглагольствования задолго до окончания записи. Ред в ярости нажимает кнопку, отрубая все эти бредни, и дальше, в Биллингсгейт, едет в угрюмой тишине. Сопровождаемый лишь мрачными предчувствиями.

91

Уэлч совершенно не удивлен, вновь увидев Реда. Он предлагает ему стул и кофе (от которого полицейский отказывается) и говорит:
- Очевидно, сегодня тот самый день, верно?
- Конечно. Никто не докладывал о чьем-то отсутствии?
- Нет, никто.
- Проверили ли вы лично присутствие на месте всех тех людей, которых мы здесь опрашивали?
- Я? Лично нет. Если хотите, можете спуститься и проверить их.
- Вы знаете их места работы и обязанности?
- Конечно.
Уэлч выводит его из кабинета и через галерею, так чтобы можно было посмотреть вниз на рынок.
- Итак. Эндрю Маршалл носильщик. Он бродит вокруг, не привязанный к конкретному прилавку. Эндрю Рутледж работает вон там, за часами. Я вижу его отсюда.
Уэлч указывает. Ред следует взглядом за его пальцем и видит пожилого вдовца,