его спиной. Камилла тоже замечает это. Ред слышит, что у нее перехватывает дыхание.
Ред разворачивается.
В дверях стоят два человека. Только что прибывший Джез, в застегнутой до ворота на молнию флисовой куртке, и Лабецкий, на кого, собственно, все и смотрят.
Лабецкий весь в крови. Весь. Его белая рубашка заляпана темно-красным и местами прилипает к груди, где влага просочилась до кожи. Кровь на левой стороне его лица и руках. Он выглядит как работник скотобойни.
- Какого... - говорит Ред.
- Я просто пришел сказать, что мне придется уехать домой переодеться, - говорит Лабецкий.
- Да что, вообще, за хрень с тобой приключилась?
- Прошу прощения, я стоял на коленях на кровати, осматривал тело и потерял равновесие. - Он беспомощно смотрит на Камиллу. - Я свалился прямо во всю эту кровь.
Тим пронзительно вскрикивает.
Кричит.
Вопит столь пронзительно, что человеческое горло кажется неспособным произвести подобный звук. На его плотно закрытых веках вздуваются красные прожилки, в глубине открытого горла трепещут красные миндалины.
Камилла гладит сына по голове, стремясь унять его страх. Растерянный Лабецкий так и торчит в дверях, пока Ред не выталкивает его из кухни.
- Бога ради, Лабецкий, выметайся отсюда.
Ему приходится повысить голос, чтобы перекрыть вопль Тима.
- Я...
- Ты что, совсем спятил? Посмотри, что твой вид сделал с бедным ребенком. Давай. Проваливай. И в следующий раз думай своими долбаными мозгами.
- Прости, я не знал, что там ребенок. Я хотел только сказать тебе...
- Заткнись. Не хочу ничего слышать. Увидимся в офисе. Уходи. Иди домой и переоденься.
Лабецкий поворачивается и уходит.
- Ну ни хрена себе, - говорит Джез.
- Тело наверху. - Реда трясет. - Сходи посмотри.
Джез поднимается наверх. Ред возвращается на кухню.
- Я не знаю, что сказать, миссис Уикс. Мне очень, очень жаль.
В глазах Камиллы вспыхивает ярость.
- Мне тоже.
Тим уткнулся в ее грудь, и его маленькие ручки плотно охватывают ее шею. Он застыл.
Видел ли Тим что-то в ту ночь или нет, уже несущественно, потому что сейчас он им ничего не расскажет. И в скором времени, достаточно скором, чтобы это повлияло на ситуацию, тоже.

102

Выбирать жертвы нетрудно, если знаешь, где искать. Базы данных полиции, списки избирателей, почтовые индексы и так далее. Поразительно, сколько информации о людях можно раздобыть, если есть желание. Я знал, что искать, и я проверял и проверял, пока не нашел их. Сперва мне пришлось идентифицировать их, а потом наблюдать за ними, убедиться, что они живут одни, проследить за их перемещениями и все в этом духе. Некоторые из выбранных первоначально - кажется, трое - не подошли. Мне пришлось отказаться от них и начать все сначала.
А те, кто был избран? В теории, когда подступал срок, их могло не оказаться на месте по тысяче причин. Они могли уехать в отпуск или еще куда-нибудь. И если к часу принятия мученического венца все они оказались в пределах досягаемости, разве не видна в этом воля Всевышнего?
Направляясь в их дома, я надеваю полицейскую форму: тогда, я уверен, они меня впустят. Возможно, было бы проще ходить в цивильном платье и показывать полицейский жетон, но это сопряжено с риском. Люди с подозрением относятся к полицейским в гражданском, ведь жетон рассмотреть трудно. Тебя могут попросить подождать у двери и позвонить в участок. Но если ты в форме, этого никто не делает.
Конечно, в самый момент приобщения их к мученичеству я не остаюсь в форме. Ткань ее специфична, ворсинки могут остаться на телах, а это недопустимо. Точно так оке нельзя оставлять и любые другие волокна, и я за этим слежу. Вы ведь никогда не были у меня дома, верно? Там нет никаких приставших волокон. Полы из твердого дерева. У меня нет никаких ковров или половиков, на окнах жалюзи, а не шторы, покрывала вместо одеял. Нет ничего такого, что я мог бы перенести из своего дома на место священнодействия. Перед тем как отправиться приобщать человека к мученичеству, я проверяю чистоту своего дома и личную чистоту, так что ни с места события ко мне, ни от меня на место события не попадает никаких вещественных элементов. А вот в тех случаях, когда я совершаю акт приобщения в нескольких местах за одну ночь, перенос волокон с одного места на другое вполне допустим. Пусть полиция знает, что в обоих местах побывал один и тот же человек.
Правда,