поверить в Воскрешение, пока не увидел Иисуса во плоти и - что более важно - пока он не коснулся его, - говорит Ред. - Он поверил лишь после того, как коснулся рук Христа там, где были вбиты гвозди, и раны на боку, нанесенной копьем римского солдата. Думаю, - Ред смотрит на тело, - именно это и произошло прошедшей ночью.
- Он заставил Томаса коснуться его?
- Да. Вероятно, нанес себе рану либо на руке, либо на боку. Вероятнее всего, на боку, поскольку такую рану легче скрыть под одеждой. Порезанную ладонь пришлось бы забинтовать, а зачем лишний раз привлекать к себе внимание.
- Можно надеть поверх бинтов перчатки.
- Но ведь время от времени их все равно придется снимать, верно? Человек, находящийся в перчатках в помещении, привлекает еще большее внимание, чем человек с забинтованными руками. Поэтому я думаю, что он порезал себе бок, а потом заставил Томаса коснуться себя, ведь только тогда апостол Фома мог поверить.
Лабецкий подхватывает ход рассуждений Реда.
- Но таким образом на руках Томаса оказалась кровь Серебряного Языка, а он не может допустить, чтобы мы получили образец. Поэтому отрубает руку Томаса и забирает с собой.
- Именно.
- Однако, - говорит Лабецкий, - если он нанес себе порез, то мог оставить кровь где-то здесь.
Ред указывает на кровавый беспорядок на постели.
- Если вам удастся найти несколько случайных капель крови среди всего этого, то вы, профессор, гений. Но лично я думаю, что он не оставил никаких следов.
- Он должен быть очень везучим малым, чтобы порезаться и нигде не накапать крови.
- Везение здесь ни при чем. Теперь мы это знаем. Во всем, что он делает, исполняя свою миссию, ему удается выходить сухим из воды. Это десятое убийство, и предыдущие девять были безукоризненными.
Ред ерошит руками волосы.
- Я спущусь вниз, посмотрю, как дела у маленького Тима.
- Кого?
- Племянника Томаса. Он был здесь прошлой ночью.
- О Господи. Он что-то видел?
- Это я и собираюсь выяснить. Если в ближайшие десять минут подъедут Кейт или Джез, скажите им, где я.
Он спускается вниз, на кухню, где находится выглядящая неуместно буднично в джинсах и толстом синем свитере Камилла. Она сидит на складном парусиновом стуле, качая Тима на коленях и прижимая к груди его русую головку. Зеленая машинка на воротнике Тимовой пижамы выбивается из-под клетчатого пледа, в который он завернут. Камилла смотрит на Реда глазами, покрасневшими от слез.
- Миссис Уикс. Как вы себя чувствуете? - спрашивает он, сам при этом чувствуя себя идиотом.
Она не отвечает.
Констебль стоит у буфета. Ред обращается к нему:
- Почему бы вам не выпить чашку чая?
- Да, сэр.
Он берет чайник и ставит на плиту. Ред морщится.
- Нет, нет. Я имел в виду, что вы могли бы отлучиться перекусить.
- О, прошу прощения. Я подумал...
- Все в порядке.
Констебль наклоняет голову и торопливо выходит из кухни. Ред ставит стул напротив Камиллы и подается вперед, упершись локтями в колени и сцепив пальцы под подбородком.
Спокойно, чтобы не вспугнуть ее, он задает первый вопрос:
- Какой он был, Томас?
Она всхлипывает.
- Он был хорошим человеком. Много работал. Он никогда не собирался покорить мир, но усердно работал, и люди его любили. Он... он не заслужил этого.
- Никто не заслуживает.
- Я понимаю.
Камилла, словно машинально, слегка поглаживает Тима по голове.
- Как Тим? - говорит Ред.
- Плохо.
- Он видел...
Ред указывает на крышу. Наверх. Спальня Томаса. Тело.
Камилла кивает.
- Тело или убийцу? - говорит Ред.
- Тело видел точно. Я нашла его в комнате Томаса, когда приехала сегодня утром.
- Как вы вошли?
- Я вошла, не дождавшись ответа изнутри. У меня есть свой ключ.
- И вы нашли Тима в комнате Томаса?
- Да.
- Что он делал?
- Стоял там. Смотрел на тело.
- Но вы не знаете, видел ли он убийцу?
- Инспектор, с тех пор как я нашла его, он не промолвил ни слова.
Ред наклоняется еще ближе, но не настолько, чтобы коснуться мальчика.
- Эй, Тим, - тихонько говорит он.
Тим слегка поворачивает голову на груди матери. Один глаз, широко раскрытый и испуганный, смотрит на Реда.
- Все будет хорошо, - говорит Ред и чувствует себя еще большим идиотом, чем раньше.
Глаз Тима продолжает смотреть на Реда, а потом его маленькая головка поворачивается так, что Ред видит, как оба его глаза расширяются, глядя в тревоге и удивлении на что-то за