Одинокие особы за тридцать, старающиеся не признавать тот факт, что брак уже обошел их стороной - или, если не обошел, обдумывающие такие формы экономического и эмоционального сосуществования, в которых хоть что-то устраивает обе стороны. Кит Томсон - суперсыщик. Конечно, ему случается, и нередко, ошибаться, но он об этом не знает, да ему и все равно. Мытье окон - едва ли самое интеллектуальное из занятий, и ментальные блуждания позволяют разогнать скуку, пока Кит находится на лестнице.
Закончив мыть окно с сетчатыми занавесками, он поднимается на вершину лестницы, чтобы приступить к работе над окном наверху. Здание поделено на квартиры, так что это новое окно принадлежит кому-то еще. Другой взгляд на другую жизнь.
Черт. Занавески опущены. К тому же они не тонкие, не ажурные, а сплошные и плотные. Должно быть, там, за ними, живет какой-то грязный содомит. Кит окунает губку в ведро с мыльной водой и прижимает ее к окну.
Ага, все-таки занавески не задернуты до конца - между ними есть щель шириной чуть ли не в добрый фут. Кит складывает ладони чашечкой и припадает лицом к стеклу.
Из-за двери в комнату падает тусклый свет. Его немного, но достаточно, чтобы разглядеть интерьер. С левой стороны софа, рядом с ней, на каминной полке, телевизор. По другую сторону комнаты, у стены, коленопреклоненная фигура. Судя по всему, небольшая статуя. Рядом с ней что-то разбрызгано, темные пятна выделяются на светлом ковре. Надо думать, разлили красное вино.
Кит шарит по полу взглядом. Еще пятно, еще, еще... Э, да тут весь ковер заляпан.
Он снова переводит взгляд на фигуру у стены.
А ведь это не изваяние.
Это человек. Человек, с исполосованной ранами спиной. Оттуда и пятна - это кровь из его ран.
Чувствуя, что теряет равновесие, Кит отрывает руки от стекла и хватается за верхушку лестницы. Его правая рука соскальзывает с перекладины. Лестница слегка качается.
Он находится на высоте двадцати футов над тротуаром. Внизу ни газона, ни кустов, ничего, что могло бы смягчить удар, и если он шлепнется с такой высоты, то, как минимум, сломает ногу. Возможно, обе. Не исключено, что еще и руку. Шесть недель в гипсе обеспечено, то есть о работе на это время можно забыть. Что никак не с руки человеку, который не сидит на твердом жалованье, а получает, что заработал. Кит знавал одну особу, вывалившуюся из окна как раз с высоты двадцати футов. Бедняжка от потрясения даже крикнуть не могла. Обделалась да так и сидела с полчаса в собственном дерьме, пока ее кто-то не нашел.
Он вжимается в лестницу, молясь, чтобы она не опрокинулась, и с ужасом ощущая собственную беспомощность. Если лестница все же упадет, он с мучительной медленностью опишет вместе с ее верхушкой дугу в воздухе, набирая скорость и пропуская через себя каждую растянутую секунду.
"Расслабься, - мысленно командует себе Кит. - Расслабься, зависни на ней свободно и при падении пострадаешь меньше, чем если бы каждый твой мускул был напряжен от страха".
Он ждет, ждет и ждет, а потом неожиданно осознает, что лестница больше не качается. Ее положение стабилизировалось, так что падение Киту Томсону не угрожает. Сегодня уж точно.
Он спускается с преувеличенной осторожностью, нащупывая подошвами ребристую поверхность каждой перекладины и ставя обе ноги, прежде чем сделать очередной шаг. Кит настолько поглощен тем, чтобы спуск завершился благополучно, что, когда оказывается на тротуаре, даже не осознает этого и пытается сделать еще один тяжелый, неуверенный шаг, как бывает, когда не видишь ступенек в темноте.
Потом, уже чувствуя под ногами твердую опору, он снимает с пояса мобильный телефон и дрожащими руками набирает номер службы спасения.

54

Еще один понедельник, еще один труп. Горькие мысли терзающегося бессилием человека.
Ред смотрит на свои записи. Мэтью Фокс, тридцати пяти лет от роду. Налоговый инспектор, почти тринадцать лет прослуживший в Управлении внутренних бюджетных преступлений. В последнее время работал в Блэкхитской секции, в Ньюингтоне. Зарублен насмерть, скорее всего с помощью мачете. В данном случае имел место не расчетливый садизм, как когда убийца свежевал Барта Миллера, и не молниеносное обезглавливание, как с Джеймсом Бакстоном. А вихрь ярости, воплотившийся в рубящие удары.
Таких ударов Мэтью Фокс получил более двух дюжин. Раны длинные, рваные, некоторые