на кальян для курения марихуаны, стоящий перед ним на кофейном столике, и спросил:
— Наркоманы, что ли?
— Надоели мне тупицы, — сказал я, обращаясь к Энджи.
— Нет, мы не наркоманы, Дональд, но у нас есть оружие и нету времени. Так что же произошло в тот вечер, когда погиб Энтони Лизардо?
Он хлопнул себя ладонями по лицу так сильно, что я был уверен — там останутся следы.
— О господи! Так это из-за Тони! О господи, господи!
— Да, это из-за Тони, — подтвердил я.
— Бред какой!
— Расскажи нам про Тони, — сказал я. — Вот прямо сейчас и расскажи.
— А потом вы меня убьете.
— Не убьем. — Энджи пошлепала его по ноге. — Обещаю.
— Кто начинил ему сигареты кокаином? — спросил я.
— Не знаю. Правда. Понятия не имею.
— Врешь.
— Нет, не вру.
Я навел пистолет.
— Ладно. Вру, — сказал он. — Вру. Только убери это, пожалуйста.
— Назови ее имя, — сказал я.
Местоимение «ее» сразило Дональда. Он посмотрел на меня так, словно перед ним предстала сама смерть, и съежился на диване. Ноги его оторвались от пола, локти сжались, прикрыв воробьиную грудь.
— Назови же.
— Дезире Стоун, господи... Вот кто это сделал.
— А зачем? — спросила Энджи.
— Не знаю. — Он простер руки. — Я правда не знаю. Тони провернул для нее какое-то дельце. Что-то незаконное. Какое — он мне так и не сказал, сказал только: «Держись от этой девки подальше, а не то, дружище, костей не соберешь».
— Но ты его не послушался.
— Послушался, — сказал он. — Я его послушался. Но она, господи, сама заявилась сюда ко мне вроде как за травкой, понимаешь? И она... она... ну, словами это не скажешь, а просто — ах, с ума сойти, вот и все.
— Затрахала тебя так, что у тебя глаза на лоб полезли, — сказала Энджи.
— Не только глаза, господи... Скажу только, что ей бы на скачках выступать, все призы бы тогда ее были. Ясно?
— Давай про сигареты, — напомнил я ему.
— Да, да, верно... — Он опустил глаза куда-то к коленям. — Я не знал, что в них напихано, — тихо сказал он. — Богом клянусь, не знал. Тони был мой лучший друг. — Он вскинул глаза на меня. — Лучший друг, господи...
— И она велела дать ему сигареты? — спросила Энджи.
Он кивнул:
— Он курил именно эту марку. Я должен был просто оставить пачку у него в машине, понимаете? Потом мы поехали кататься. Закончили прогулку у водоема, и он закурил одну и полез в воду. И лицо у него вдруг стало такое странное, словно он наступил на что-то, на какую-то гадость. А потом он стал хвататься за сердце и ушел под воду.
— Ты вытащил его?
— Пытался. Но было темно. Я не мог нащупать его в воде. Так прошло минут пять, и мне стало страшно. И я сбежал.
— Дезире было известно, что у Тони аллергия на кокаин, да?
— Ага. — Он кивнул. — Он только марихуаной баловался, ну и пил, хотя как «вестник» не должен был бы.
— Лизардо был членом Церкви Истины и Откровения?
Он поднял на меня глаза.
— Ага. Можно сказать, еще с малолетства.
Опустившись на диванную ручку, я глубоко вздохнул, и легкие мои наполнились дымком марихуаны. Я закашлялся.
— Всё без исключения, — сказала Энджи.
— Что? — Я обернулся к ней.
— Всё без исключения, что она ни делала с самого первого дня, было заранее рассчитано и спланировано — депрессия, «Утешение в скорби», всё-всё.
— Как случилось, что Лизардо стал «вестником»? — спросил я Дональда.
— Ну, его мамаша, считай, трёхнулась из-за мужа — тот гангстером был и ростовщичеством занимался. Она переживала очень, вот и вступила и Тони втянула туда лет десять назад. Он еще мальчишкой тогда был.
— Ну и как Тони к этому относился? — спросила Энджи.
Дональд пренебрежительно махнул рукой:
— Как к дерьму и относился. Но и почтение, можно сказать, тоже чувствовал — говорил, что они все, как его папаша, — прохвосты каких мало. Говорил, что денег у них — прорва и все незаконные, в налоговое управление о таких не заявишь.
— Дезире об этом знала, не правда ли?
Он пожал плечами:
— Да что она, со мной откровенничала, что ли?
— Давай-ка, Дональд, выкладывай!
Он поднял на меня глаза.
— Не знаю, право. Тони был болтун, понимаете? Так что он мог рассказать Дезире все, что угодно, ничего не утаить и про себя все рассказать, начиная с пеленок. Уже перед самым концом он рассказал мне, что знает кое-что про одного парня — что тот собирается стащить из этой церкви кругленькую сумму, а я ему на это: «Не надо, Тони, мне даже говорить