на левой икре.
— Ну а ты, напротив...
Она устало улыбнулась, и чуть ли не минуту мы в молчании простояли у стены.
— Патрик...
— Да? — отозвался я и закрыл глаза.
— Когда я там, на мосту, вылезла из «скорой помощи» и они вели меня к полицейской машине, я... хм...
Я открыл глаза и взглянул на нее:
— Что?
— Я, по-моему, видела что-то странное. Только ты не смейся.
— Ты видела Дезире Стоун.
Она оторвалась от стены и тыльной стороной ладони шлепнула меня по животу:
— Иди ты! Так и ты тоже ее видел!
Я потер живот:
— И я тоже ее видел.
— Думаешь, это привидение?
— Нет, это не привидение, — сказал я.
В наше отсутствие номера наши переворошили. Поначалу я решил, что в них побывали люди Тревора, возможно, Недотепа и Кушинг, прежде чем пуститься за нами в погоню, но потом я нашел на подушке визитку. «Инспектор Карнел Джефферсон» значилось на ней.
Я собрал свою одежду, положил ее обратно в чемодан, вдвинул в стену кровать, закрыл ящики.
— Я начинаю ненавидеть этот город! — Энджи вошла ко мне, неся две бутылки «Дос Эквис», и мы отправились с ними на балкон, оставив стеклянные двери за собой открытыми. Если Тревор насажал в наши номера жучков, то, так или иначе, досье на нас у него уже заполнено, и что бы мы сейчас ни сказали, это не могло изменить его решения расправиться с нами так же, как он расправился с Джеем, Эвереттом Хемлином и пытался расправиться с дочерью, которая проявила строптивость, не пожелав достойным образом и покорно скончаться. Если же жучки установлены полицейскими, то что бы мы ни сказали, это было не способно изменить показаний, данных нами в отделении, потому что скрывать нам было нечего.
— Как ты думаешь, почему Тревор так упорно хочет смерти своей дочери? — спросила Энджи. — И почему она так упорно все время оказывается живая?
— Давай по порядку, не все сразу.
— Ладно. — Положив лодыжки на балконные перила, я потягивал пиво.
— Тревор потому хочет смерти дочери, что она каким-то образом выяснила, что он убил Лизардо.
— Начнем с того, почему он убил Лизардо.
Я бросил на нее взгляд:
— Потому что...
— Да? — Она зажгла сигарету.
— Нет, разгадать причину я не могу.
Я приложился к ее сигарете, чтобы утихомирить адреналин, бушевавший в моей крови уже почти сутки, с момента, как меня выбросило из машины.
Она отняла у меня сигарету и стала ее рассматривать.
— И даже если он убил Лизардо, а она это выяснила — я подчеркиваю если, — зачем убивать ее? Он умрет до всякого судебного разбирательства, а все это время его адвокаты не позволят его арестовать. Так что к чему такие крутые меры?
— Верно.
— А потом, вообще, если человек при смерти...
— То он что?
— Большинство людей, умирая, пытаются уйти с миром, примириться с Богом, семьей, всеми и вся.
— Но не Тревор.
— Именно. Если он и вправду умирает, значит, его ненависть к Дезире даже не поддается измерению обычными человеческими мерками.
— Если он умирает, — сказал я.
Кивнув, она загасила сигарету.
— Давай немножко поразмыслим над этим. Откуда нам уж так точно известно, что он умирает?
— Достаточно одного внимательного взгляда.
Она открыла рот, словно собираясь возразить, и тут же закрыла его и, понурившись, на секунду свесила голову в колени. Потом, встрепенувшись, быстрым движением откинула с лица волосы и сама откинулась на спинку стула.
— Ты прав, — сказала она. — Мысль глупая. Мужик этот определенно одной ногой в могиле.
— Все так, — сказал я. — Но вернемся к началу. Что заставляет его до такой степени ненавидеть свою плоть и кровь, что он решает посвятить последние дни свои охоте на нее?
— Джей предложил нам историю с кровосмешением, — сказала Энджи.
— Пускай. Папа любит свою дочурку чересчур сильной любовью. Они находятся в связи, но тут возникает препятствие.
— В лице Энтони Лизардо. Вот мы опять и вернулись к нему.
Я кивнул.
— И папаша наносит удар.
— Вскоре после того, как сходит со сцены мать. Дезире впадает в депрессию. Затем знакомится с Прайсом, который умело использует ее горе и втягивает ее в кражу двух миллионов.
Повернувшись, я бросил на нее взгляд:
— Зачем?
— Что «зачем»?
— Зачем было ее втягивать? Я не хочу сказать, что он не мог пожелать прокатиться с ней и поразвлечься, но зачем было втягивать ее в свой план?
Энджи постукивала по бедру пивной бутылкой.
— Ты прав. Не стал бы он этого делать. — Подняв