заносит.
Капитан Гронинг и его ребята. Небось устраивают совместные пикники, в церковь вместе ходят, горланят хором песни Хэнка Уильямса-младшего, и что такое презерватив, даже понятия не имеют.
— И как же отец Энтони воспринял смерть сына? — спросила Энджи.
— Вы про Полоумного Дэйви? — сказал капитан Гронинг. — Прочли в газете, что это гангстер?
— Да. Если каждую темную лошадку к северу от Квинси вдруг гангстером считать...
— Ну а именно эту темную лошадку? — спросила Энджи, сцепив в кулак руки.
— Мелкая сошка. Газеты называют его «акулой-ростовщиком», и в этом есть кое-какой резон, но основное, чем он кормится, это утилизация угнанных машин на Линнской автостраде.
Из всех крупных американских городов Бостон едва ли не самый благополучный в смысле криминогенности. Количество убийств, разбойных нападений и изнасилований, зафиксированных у нас, смехотворно мало в сравнении с аналогичными преступлениями в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе или Майами. Но по части угнанных автомобилей все эти города нам и в подметки не годятся. Бостонские уголовники почему-то особо пристрастились угонять машины, и это при том, что общественный транспорт в городе работает нормально.
Большинство угнанных машин оканчивают свои дни на Линнской автостраде, отрезке трассы 1А, идущем вдоль Мистик-Ривер, где по обеим сторонам автострады расположились автосервисы и гаражи. Большинство этих предприятий вполне законные, однако не все. Вот почему владельцы угнанных автомобилей могут даже и не трудиться прибегать к помощи спутниковой системы — все равно сигнал прозвучит откуда-нибудь со дна Мистик-Ривер, где окажется передатчик, но не сам автомобиль. Последний будет разобран на части и рассредоточен по пятнадцати различным адресам уже через полчаса после угона.
— Полоумный Дэйви полез в бутылку из-за сына? — спросил я.
— Уж надо думать, — сказал капитан Гронинг. — Но что тут поделаешь! Понятно, он нам стал втирать очки, как это водится, дескать, сынок мой кокаином не баловался и все такое, но потом-то что? К счастью, расклад сейчас у гангстеров такой, что Дэйви там не котируется, и мне плевать на него.
— Значит, Полоумный Дэйви — это мелкая сошка? — сказал я.
— Или рыбешка, — сказал капитан Гронинг.
— Или рыбешка, — повторил я, обращаясь к Энджи.
И заработал еще один удар ногой.

14

Помещение сыскного бюро Хемлина и Коля занимало весь тридцать третий этаж башни Хэнкока, ледяной громады возведенного И.М. Пэем небоскреба из голубоватого стекла. Все здание состояло из зеркальных панелей, каждая двадцати футов в высоту и шестидесяти в ширину. Пэй спроектировал башню гак, чтобы в стекле панелей четко отражались окружающие здания и, приближаясь к небоскребу, ты видел светлый гранит и красный песчаник церкви Св. Троицы и импозантный известняк отеля «Копли-Плаза», пойманные в неумолимую ловушку дымчатого стекла. В целом это даже красиво, а стекла, надо признать это, держались прочно и не выпадали, как могли бы.
Кабинет Эверетта Хемлина выходил на сторону церкви Св. Троицы, а в холодный ясный вечер вроде сегодняшнего вид из него открывался чуть ли не до Кембриджа. Вообще-то оттуда можно было разглядеть и Медфорд, но не думаю, что нашлись бы любители заглядывать так далеко.
Мы попивали снятое Эвереттом с полки бренди и поглядывали на его фигуру — стоя возле своей стеклянной стены, он устремлял взгляд на город, ковром раскинувшийся внизу у его ног и светившийся мириадами огней.
Выглядел он что надо, этот Эверетт. Прямой как палка, кожа натянута так туго на жесткий его костяк, что мне всегда казалось — стоит провести по его телу острым краем бумажного листа, и плоть моментально расползется раной. Серебристые, как оружейная сталь, волосы плотно прилегали к черепу, и я никогда не видел на его щеках не то чтобы щетины, а даже тени небритости.
О работоспособности его слагали легенды — он зажигал свет, входя в контору ранним утром, и тушил его поздним вечером. Сам он не раз говорил, что человеку, которому для сна требуется больше, чем четыре часа, доверять не стоит, потому что лень и стремление к роскоши — прямой путь к предательству, а спать больше четырех часов — роскошь. Еще мальчишкой во время Второй мировой войны он служил в армии, но и теперь, пятьдесят лет спустя, он выглядел лучше большинства мужчин его возраста.
Бросить работу Эверетта Хемлина