Но в райские кущи — придешь, это точно.
Внезапно Сутан вскакивает, и ее ножки исчезают под пышными бело-голубыми складками платья. Она заходит в дом, морщит носик.
— C'est le souk ici! — кричит она. Духота, как в конюшне!
Крис смеется, пытается подняться с постели, когда она бросается на него сверху.
— Иногда ты для атлета отвратительно ленив, — укоряет она.
Зарывшись лицом в ее черные, как ночь, волосы, Крис думает, что это, наверно, потому, что атлетические достижения никогда не приходили к нему естественно, как к Терри. Всегда рогом пахать приходилось, что в беге, что в велоспорте. Но иногда, накачивая тело, он чувствует, как устает его дух, и все удивляется, на кой черт все эти мучения.
Спихнув ее с себя, откатывается на спину и лежит, глядя в потолок, заложив руки за голову.
— Что ты там видишь, котик? — спрашивает Сутан. — Только коты могут увидеть в тени нечто живое.
— Будущее, — отвечает Крис. — Прошедшее. Так, ерунда. Она смеется, карабкается на его голую грудь, поглаживая ее ладонями сверху вниз. — Я вижу это прекрасное мужское тело, облаченное в желтую майку, как оно пересекает финишную линию под Триумфальной Аркой. — Она имеет в виду желтую майку лидера велогонки Тур де Франс, ради участия в которой Крис и приехал во Францию.
Посмотрев на выражение его лица, она перестает смеяться и начинает колотить его сжатыми кулачками.
— Разве я тебе не говорила, что у тебя жуткий вид, когда ты хандришь?
Крис отводит глаза от теней и заглядывает теперь в ее необыкновенные, миндалевидные темные глаза, в глубине которых светятся зелененькие точки. Он подымает руку, убирает назад ее свисающую прядь.
— Иногда, — задумчиво говорит он, — я не знаю, зачем я здесь, во Франции. Тогда мне кажется, что не для того, чтобы выиграть эту гонку.
— А теперь ты, кажется, думаешь о войне, верно?
— Ты угадала.
— А что конкретно ты думаешь о войне?
— Не о самой войне, — отвечает он медленно. — О моем брате, который воюет. Но, в принципе, это одно и то же. Мне не дает покоя мысль, что Терри ранен. Или убит.
— Тогда почему ты здесь, во Франции, вместо того, чтобы быть во Вьетнаме?
— О'кей.
Сутан презрительно фыркает.
— Вы, американцы! — восклицает она, произнося это слово, как бранный эпитет. — Вы говорите свое «О'кей», думая, что все объяснили. Что ты в данный момент имеешь в виду своим «О'КЕЙ»?
— На этот раз, — объяснил Крис, вставая, — оно значит «достаточно».
— Никогда мне не удается погрызть тебя с такой эффективностью, — сказала она, глядя ему вслед, — как ты грызешь сам себя.
Крис влезает в свои шорты, темно-синюю футболку с белой надписью НЭНТАКЕТ через грудь. Во дворике занимается славное Провансальское утро. Солнечный свет, такой, что душа художника радуется, просачивается какими-то сгустками похожими на потоки воды, сквозь стену кипарисов, стоящих, как часовые, на страже дома.
Этот домик в Мугенах он снял потому, что здесь начинались предгорья Альп, и перегон отсюда до Динье, городка в Приморских Альпах, будет, по-видимому, критическим этапом велогонки Тур де Франс. Динье, по мнению Криса, будет поворотным пунктом: тот, кто победит на этом этапе, имеет наибольшие шансы для того, чтобы выиграть и всю гонку. За последние несколько недель Крис основательно изучил топографию Динье и его окрестностей.
Домик стоит на склоне горы, поглядывая стеклами окон, как и многие фермерские домики в округе, на долину к северу, над которой вздымаются Приморские Альпы в их таинственном величии. Совсем не похоже на тот вид, который открывается из окон вилл миллионеров, облепивших гору с южной стороны: потрясающий спуск, заканчивающийся лазурными водами Средиземноморья. Крис не раз любовался этим видом из окна летней виллы родителей Сутан, но, тем не менее, предпочитал вид из своих окон.
Иногда, в особенно ясное утро, когда солнце золотит вершины Альп, Крису кажется, что он видит Динье, затаившийся в тенистом горном перевале, ждущий его.
— Как твое рисование продвигается? — спросил Крис, слыша, что она тоже выходит во дворик.
— А твоя писанина? — спрашивает она.
Он оглянулся на ее голос и увидал, что она все еще под навесом над дверью.
— Занялась бы лучше балетом, — говорит он. — С такой фигуркой ты бы была отличной les petits rats. (Он имеет в виду учениц балетной школы при Парижской Опере).
Сутан собирает волосы в пучок,