она пыталась отплыть от лодки, но он крепко держал конец веревки, к которой она была привязана, и подтягивал ее, будто она была рыбой-меч или тунцом, поближе к борту, где его вытянутая рука была наготове, чтобы не дать ей подняться на поверхность.
Легкие ее горели огнем и в ушах стоял неумолчный грохот. Она слышала, что ее зовет знакомый голос, и поняла, что это голос ее отца, ругающий ее, как он ругал ее в тот день, когда она объявила, что поступает в полицейскую академию.
Не то, чтобы он редко ругал ее: отец был прямой противоположностью типичного невозмутимого китайца. Но в этот раз он ругал ее по-особому. Наверное, потому, что ее мать не делала попыток защитить дочь, как бывало, от отцовского гнева.
«Она так и не поняла, в чем обязанности женщины, — бушевал он. — Она только о том и думает, как взвалить на себя мужскую работу! Что с ней такое творится? Где ее чувство йинь и янь? Может, у нее с головой не в порядке?»
И, поскольку мать ничего в этот раз не сказала, Диана поняла, что она расстроена так же, как и ее отец. То, что сделала непослушная дочь, разбило ее сердце. Но и это не остановило Диану. Она поступила в академию и закончила ее с высшими баллами на весь выпуск.
Она отчаянно кричала, когда он вытащил ее голову из воды за волосы, и висела, чувствуя, как корни волос словно огнем горят, с всхлипами втягивая в себя воздух, слишком поглощенная примитивным инстинктом выживания, чтобы бороться за свою свободу.
Откуда-то издалека донесся голос Паркеса:
— Кто ты такая и что ты делала в моем доме?
— Я... я из нью-йоркской полиции.
— Это сказано и в твоем удостоверении личности. — Паркес встряхнул ее так, что она опять вскрикнула. — Ты меня за дурака принимаешь? Что нью-йорская полиция забыла в округе Суффолк? Нет, и удостоверение твое фальшивое, и вся твоя легенда.
И снова она плюхнулась в воду, и снова рвотно-соленая вода ударила ей в ноздри, и снова она, как прежде, начала бороться за свое выживание. Но холод подкосил ее силы. Она начала уставать, и уже не только физически, но и морально. Паника в соединении с некоторым облегчением от того, что ее на сей раз держали — пусть болезненно — над водой, а не под водой, ослабила ее решимость.
Она сейчас с ужасом поняла, что он теперь держит ее за волосы не для того, чтобы окунать ее, а чтобы не дать ей утонуть.
— Чтоб ты сдох! — пожелала она ему тогда, и пожелала от души. Но теперь ей пришло в голову, что если бы он вдруг в самом деле сейчас внезапно издох, она, совершенно обессиленная, просто камнем пошла бы на дно, в темную пучину. Как это не звучит абсурдно, но эта мысль напугала ее, что само по себе было свидетельством того, насколько отчаянным было ее положение.
Паркес как опытный рыбак почувствовал, что она начинает ломаться. Он вытянул ее из воды, дал немного подышать, а потом снова макнул поглубже.
После этого он с легким сердцем втащил ее в лодку, содрал пластырь с глаз и заглянул в лицо.
Диана заморгала глазами. Она увидела мужчину лет сорока пяти. Его продолговатое лицо с выступающими скулами было обветренным и морщинистым, как у всякого человека, проводящего большую часть жизни на воде. У него были преждевременно поседевшие волосы до плеч, как у рок-звезды, и короткая бородка. Диана была абсолютно уверена, что никогда не видала его прежде.
— Добро пожаловать в реальный мир, — приветствовал он ее.
Она начала дрожать, и не только от холода, но и от шока.
Паркес кивнул.
— Ну, — сказал он, — теперь мы, кажется, куда-то приехали.
— Я замерзла, — Она с трудом говорила: так стучали у нее зубы.
— Кто ты?
Она назвала свое имя.
Он пробурчал что-то, сильно потянул за веревку, так, что она, спотыкаясь, отлетела к борту и ухватилась за него, чтобы не упасть. Паркес двинулся на нее, и она почувствовала, что он сейчас опять сбросит ее в воду.
Глядя в темную глубину, она поняла, что больше этого не выдержит. Повернувшись к нему, она выложила ему все: кто она такая, что здесь делала по поручению Сива и через посредство Брэда Вульфа из Агентства по Борьбе с Наркобизнесом. Она даже сказала ему о том, что знает о том, что Арнольд Тотс и Маркус Гейбл — одно лицо. Все это оказалось довольно просто выложить. Вроде как ядовитый комок выплевываешь.
И когда она закончила, волна такого отвращения к самой себе накатила на нее, что она вся обмякла и сползла на дно лодки,