он лежал: на спине, на животе?
— На правом боку, — ответил о. Доннелли. Значит, подумал Сив, они не трогали Дома до его прибытия. — Ну и что вы сделали?
— Я, конечно, сразу же подошел к нему, — ответил о. Доннелли. А Блокер считает, подумал Сив, что первым делом священник вызвал полицию. — Он был мертв. В этом не было никакого сомнения... — Священник буквально выдавливал из себя слова, и скоро вообще замолчал.
— Продолжайте, — мягко напомнил о себе Сив после небольшой паузы.
О. Доннелли кивнул, благодарный за передышку.
— Я помолился о его душе. Сначала Господу Богу: «Господь — наш пастырь, и другого нам не надо...» А потом — Деве Марии: «Молись за нас, в час кончины нашей...» А потом я пошел проинформировать о несчастии других: полицию, епископа...
— Ив ризнице вы ничего не трогали?
— Нет.
— Давайте вернемся немного назад, — предложил Сив. — Скажите мне, пожалуйста, куда вы и другие священники пошли сразу же после мессы?
— Дело в том, что других священников, кроме меня, здесь нет, детектив. В наши грешные дни мы — представители вымирающей профессии, если так можно выразиться. И поэтому церковь использует мирян для исправления многих дел, в прежние годы требовавших участия помощников священника, вроде меня. Здесь, в церкви Святой Троицы, у нас двое таких людей: м-р Диллон и м-р Рид... А отвечая на ваш вопрос, я могу сказать, что после окончания мессы я разговаривал с м-ром Аткинсоном, одним из прихожан, часто помогающим нам в сборе пожертвований. Вместе со мной был м-р Диллон. А м-р Рид в это время стоял по другую сторону ризницы.
— И как долго вы разговаривали с м-ром Аткинсоном, святой отец?
— Минут двадцать, по крайней мере, — ответил о. Доннелли. — Надо было о многих делах переговорить.
— Понятно, — сказал Сив, делая пометки в записной книжке. — И м-р Диллон был с вами все это время?
— Да.
— А м-р Рид?
— А он вскорости вышел, — ответил священник. — Пошел к прихожанам, которые все толпились у входа в церковь. Это была одна из идей о. Гуарды — чтобы кто-нибудь из нас выходил к прихожанам после мессы. Он считал, что им легче разговаривать с нами вне церкви. И он был прав. Как, впрочем, и во всем другом. — На глазах о. Доннелли были слезы.
Сив посмотрел на свои записи, делая вид, что читает. Потом поднял глаза.
— Детектив Блокер говорил мне, что никто не видел кого-либо входящим в ризницу, когда там находился мой брат.
О. Доннелли кивнул.
— Это правда.
— Вот сейчас мы находимся вблизи ризницы. Это примерно в том месте, где вы разговаривали с м-ром Аткинсоном?
— Примерно в этом.
Сив повертел шеей.
— Странно. Я совсем не вижу отсюда входа в ризницу.
О. Доннелли тоже взглянул в том направлении. — Вы правы, — согласился он.
— И абсолютно ясно, что м-р Рид из того угла вовсе ничего не видел. Это означает, что кто угодно мог пробраться в ризницу после мессы, и никто не заметил бы его.
На лице о. Доннелли отразилась боль, которую чувствовала его душа. — Боюсь, что это именно так.
Сив вздохнул про себя.
— Не заметили ли вы кого-нибудь подозрительного среди прихожан, святой отец? Какое-нибудь новое лицо, например?
О. Доннелли еще более погрустнел.
— У меня не очень хорошая память на лица, — признался он. — Вот о. Гуарда — другое дело. Он знал каждого из своей паствы в лицо и по имени.
Попробуем с другого конца, подумал Сив.
— А, может, вы видели или слышали что-нибудь необычное во время мессы, святой отец?
О. Доннелли покачал головой.
— Ничего такого не припомню. — Он поджал губы. — Хотя нет, постойте! Кто-то положил на тарелку для сбора пожертвований тысячедолларовую бумажку. Но, я думаю, это вряд ли относится к делу.
— Кто знает, кто знает? — откликнулся Сив. — Такого рода пожертвования случаются здесь часто?
— Весьма часто. Приход здесь богатый, и о. Гуарда умел раскошелить их в пользу церкви. Но, конечно, в таких случаях выписывался чек. Не припомню, чтобы кто-нибудь делал такой большой взнос наличными.
Сив насторожился, заинтересованный.
— Кто обходил прихожан с тарелкой для сбора пожертвований?
— Я.
— Можете ли вы припомнить, как этот человек выглядел?
— Ну, это был мужчина, — ответил о, Доннелли и, взглянув на их лица, поспешно прибавил. — Я вовсе не пытаюсь шутить. Просто я действительно не помню ничего кроме того, что это был мужчина. Как-то не обратил внимания, и у меня вообще...
—